– Надеюсь, он будет сверяться с картой, доберется без приключений и ему не встретятся ни дракон, ни бездна. Впрочем, Халк сам может расправиться с любым чудовищем, с его‑то мускулатурой!

– Ошибаешься. Халк настолько добр, что и пальцем не тронет даже самую мерзкую тварь! – откликнулась на его шутку Леди.

– Ты права. Он – настоящий джентльмен. До кончиков ногтей. Умный и достойный уважения!

– Именно за эти качества я и взяла его сюда, – сказала Леди. Она поднялась. Каждое движение было полно изящества.

– Мы остались одни, Адепт, и я хочу с тобой поговорить.

Стайл пытался справиться с внезапно участившимся пульсом. О чем предстоит разговор? Ведь она не переменила своего мнения о нем, Стайле. В ее глазах он продолжает оставаться самозванцем, а сама она остается верной той настоящей любви. Он ревновал, хотя ее верность относилась к его собственному дублю.

Они прошли в апартаменты Леди. Она усадила Стайла в удобное голубое кресло. «Это чудо, – думал он с восхищением, – что у нее натуральные голубые волосы, и ей не приходится их красить».

– Твой друг Халк, – начала Леди, расположившись в кресле напротив, – рассказывал мне о твоей жизни на Протоне. Я вынудила его это сделать, пока ты отсутствовал, и это помогло мне хоть отчасти понять тебя.

Выведывать у Халка информацию о нем, очевидно, было для нее развлечением. Стайл с недоумением пожал плечами.

– Я сам бы рассказал тебе, если бы ты спросила, – сказал он и тут же понял, что она хотела владеть объективной информацией. Но к чему она клонит?

– Итак, мне стало известно от третьего лица, что твоя теперешняя суть мало чем отличается от сути моего погибшего мужа. Он был мужчина незаурядного ума и обостренного чувства собственного достоинства, но страдал от своего маленького роста. Страдаешь от этого и ты, и Нейса говорила мне, что…

– Нейса слишком много болтает… – перебил Леди Стайл. Это было, конечно, несправедливостью: единорог являл собой образец скромности и кротости.

– Ты – хороший человек, а я обижаю тебя своим равнодушием, и все же я должна оставаться сама собой. Быть откровенной и сообщить тебе кое‑что – единственно верное русло нашего разговора.

– Я не хочу неволить тебя и выуживать какие‑то сведения, не насилуй себя, Леди, – заверил ее Стайл, но в душе страстно желал услышать то, что она хотела сказать ему.

– В таком случае знай, что я ни капельки не иду против себя и рассказываю все добровольно, – сказала она с улыбкой, от которой у него дрогнуло сердце. Неужели она смягчилась и сжалилась над ним? Но нет, она просто делает то, что считает нужным, – дает ему необходимую базу для теперешнего существования на Фазе.

Стайл слушал рассказ, закрыв глаза, растворившись в мягких интонациях ее голоса, представляя те события, которые она излагала в цветовой гамме…

– Долго, очень долго, – начала Леди, – с того момента, когда впервые разошлись разными путями наука и магия, Фаза существовала отдельно от других миров. Триста лет, пока наш вид людей постепенно распространялся по континенту, здесь рождались силы, непознанные до той поры. Огромные животные расселились по планете, боролись друг с другом за выживание: все делили сферы влияния и наконец каждый вид нашел свою экологическую нишу. Драконы обосновались на юге, снежные демоны – на севере, великаны – на востоке и так далее. Из человеческой популяции наиболее талантливые стали Адептами, лишив другие формы жизни возможности практиковаться в магии. Допускались лишь исключительные случаи, так что одновременно существовало не более десяти по‑настоящему могущественных магов.