Я повторил его имя:

— Мистер Плантер?

Он неохотно отвел глаза от портрета какого-то мужчины.

— Чем могу служить?

— Я частный детектив...

— В самом деле? — ни на его худом лице, ни в выцветших узких глазах я не заметил ни тени интереса.

— Вы знали Пола Граймса?

— Я не могу сказать, что знал его. Мы вместе провели несколько сделок, очень немного, — губы его кривились, словно это воспоминание было горьким на вкус.

— Больше вы не сможете заключать с ним сделки, — произнес я в надежде, что встряска сделает его более общительным. — Сегодня вечером он был убит.

— Я в числе подозреваемых? — спросил он равнодушным усталым тоном.

— Скорей всего, нет. В его машине найдено несколько картин. Вы не хотели бы взглянуть на одну из них?

— С какой целью?

— Возможно, вы смогли бы сказать, кто ее автор...

— Хорошо... — принужденно сказал он. — Хотя я предпочел бы смотреть вот на это, — он указал на висящий на стене портрет мужчины.

— А кто это такой?

— Неужели вы не знаете? Это Ричард Хантри... его единственный автопортрет.

Я внимательней взглянул на картину. Голова мужчины несколько напоминала голову льва, у него были густые прямые темные волосы и густая борода, почти скрывающая скорее женские, тонкого рисунка губы. Глаза были красноватыми и глубоко посаженными. Складывалось впечатление, что весь он излучает силу.

— Вы были с ним знакомы? — спросил я Плантера.

— Более чем. В определенном смысле, я был одним из его первооткрывателей.

— Не думаете ли вы, что он все еще жив?

— Не знаю. Я искренне надеюсь, что это так. Но если он жив и продолжает работать, то не обнародует своих картин.

— Какие у него могли быть причины для такого исчезновения?

— Не знаю, — повторил Плантер. — Мне кажется, что он был человеком, подобно Луне, проходящим различные фазы. Возможно, предыдущая фаза кончилась, — он оглядел переполненный зал, несколько свысока окидывая взглядом остальных гостей. — А картина, которую вы хотите показать мне, — это его вещь?

— Понятия не имею. Возможно, вы мне об этом скажете.

Я провел его к своей машине и при свете прожектора показал ему маленький морской пейзаж, вытащенный мною из машины Пола Граймса. Он взял его из моих рук осторожно, словно демонстрируя мне, как нужно обращаться с картинами.

— К сожалению, это весьма скверная картина, — проговорил он в конце концов. — Наверняка она написана не Хантри, если вы хотели узнать это.

— Вы не могли бы определить, кто ее автор?

С минуту он думал над моим вопросом.

— Это может быть Джейкоб Витмор. Если так, то это очень старый Витмор — абсолютно и непоколебимо реалистичный. К сожалению, бедняга Джейкоб в своем творчестве шел в ногу с мировым искусством, но на поколение отставал от него. Додумался до сюрреализма, а перед самой смертью начал постигать символизм.

— Когда он умер?

— Вчера, — Плантер явственно забавлялся столь шокирующим характером этой информации. — Я слышал, что он отправился поплавать в море неподалеку от Сикамор-Пойнт, и в воде его хватил сердечный приступ, — он задумчиво посмотрел на картину в своих руках. — Интересно, что Граймс намеревался с этим делать? Цены на хорошего художника часто идут в гору после его смерти. Но Джейкоб Витмор не был хорошим художником.