Да, в чувстве юмора Дункану было не отказать, хотя в его присутствии Беатрис всегда чувствовала себя не в своей тарелке, потому что он никогда не воспринимал ее всерьез. Она прекрасно знала, что семья Маккрэгганов не только с удивлением отнеслась к женитьбе Юэна на американке, но и не слишком одобрила этот брак. Юэн мог выбрать себе в невесты любую из милых, благовоспитанных молодых шотландок — девушек в серо-коричневых твидовых жакетах, бродивших по болотистым пустошам; их незавитые волосы развевались на ветру, а на лицах не было и следов косметики.

По сравнению с ними Беатрис выглядела элегантной куколкой. Ее красивая одежда, изящные маленькие ножки, аккуратная прическа и безупречный макияж — все это делало ее похожей на создание из другого мира — чем она, собственно говоря, и являлась. В свои восемнадцать лет она обладала безукоризненными манерами, была уверена в себе и необычайно образованна. У нее не было ничего общего с друзьями Юэна, которые везде, кроме своих охотничьих угодий, казались неуклюжими и совершенно ни к месту. Но сам Юэн в килте выглядел вполне романтично и вполне красиво, и Беатрис до последнего дня гордилась им.

— Дорогой, мне так нравится на тебя смотреть, — бывало, говорила она.

— Глупышка, это я с тебя готов глаз не сводить! — отвечал на это муж, смущенно поеживаясь.

Но все же ему это льстило. От природы он был наделен вспыльчивым, несдержанным характером, который вполне гармонировал с его романтической внешностью.

— Ты моя — слышишь, моя! — заявлял он жене в порыве ревности.

Однажды, выйдя из себя, он силой утащил Беатрис с вечеринки и дома как следует отлупил. Выпитое шампанское придало ему храбрости, а когда гнев прошел, он ужаснулся своему поступку.

Но Беатрис и слышать не хотела извинения мужа. В тот момент она любила его еще более страстно, еще более полно, чем когда-либо. Жаль, что Юэн больше никогда не забывал, что он джентльмен, и больше никогда не поднимал на нее руку.

Когда же первые восторги медового месяца прошли, Беатрис обнаружила, что ее муж — тугодум, упрямец и неисправимый зануда, особенно когда разговор заходил о спорте. Но ей было достаточно увидеть его в килте, чтобы вновь и вновь влюбляться в него, и в целом их брак был необычайно счастливым.

Именно о Юэне думала Беатрис, спускаясь по широким ступеням лестницы. Как часто на нее наводили скуку рассказы мужа о замке, его бесконечные воспоминания о своем детстве, проведенном в Скейге, когда его отец служил в армии за границей.

— Настанет день, когда он будет принадлежать нашему сыну, — любил повторять Юэн.

Однажды Беатрис надоело слушать, как ее муж расхваливает свое фамильное гнездо.

— Зачем Иэну какой-то облезлый замок? Давай купим ему приличное поместье в окрестностях Инвернесса или на западном побережье! — предложила она.

Юэн в недоумении уставился на жену:

— Купить? Это еще зачем?

— Как зачем? Чтобы жить там, — с вызовом ответила Беатрис, чувствуя, что сама не совсем поняла, какую глупость она сболтнула.

— Купить поместье? Приобрести чью-то землю, когда у нас есть Скейг?

В голосе Юэна сквозили неприязнь и презрение, и Беатрис сразу стало ясно, как сильно она задела струны его души. Она делано усмехнулась и взяла мужа за руку:

— Похоже, что ты в ужасе. Прекрати. Я всего лишь пошутила.

Юэн слегка повеселел.