– Ну, завещание для Вики была пустая бумажка, ей только люстра перепадала... В общем, она порвала обе бумаги.

– Вторую – тоже?

– Я же сказал. Было только два листа. Порвала и выбросила.

– Куда?

– В сортир! – рявкнул Леня.

– Тишен, тише. Мы же приличные люди. – с доброжелательной улыбкой придержал его Иванов. – Дальше что?

– А что дальше? Она уплыла в Грецию, а я остался.

– Опять перепрыгиваешь. – огорчился Иванов. – С бумагами что дальше?

– А я откуда знаю?

Иванов помолчал, правый глаз его закрылся, он сказал тихо.

– Леня. Не может того быть, чтоб после ухода Вики ты не обнюхал эти бумаги сорок пять раз.

– Сорок пять?

– Или сорок шесть. Этого просто не может быть, чтоб ты не проявил любопытства. Ведь ради этих бумажек, ты это знал, Вика полетела с тобой на Крит. И коль одна из бумажек была зашифрована, то я не поверю, что ты её мог там оставить. Или хотя бы не обнюхать сто пять раз. Так, Леня?

– Так. – счел за благо согласится Леня. – Обнюхал, рассмотрел. А потом вернул бумажки на прежнее место, то есть в помойное ведро. Там они ещё и сейчас лежат, если в номере уборки не делали.

Петров подал голос, заметив негромко.

– Все правильно. Совпадает. Наполовину.

– Хорошо! – решительно сказал Иванов. – Ты был правдив, как на исповеди. Приврал лишь частично. Перейдем к следующему этапу. – неожиданно он громко позвал. – Виктория! Твой выход на сцену!

Леня уже и не удивился, когда дверь спальни отворилась и Виктория ступила в гостинную, тут же заявив с порога.

– Я вам все так же сказала! Устроили дурацкие проверки! Все бумажки остались там, я их выбросила! И ему они не нужны.

– Мне они нужны. – ровно, но с нажимом произнес Иванов. – Нужны позарез, дорогие мои щенята. И потому мы переходим к следующему акту комедии. Садись Вика и без разрешения не вякай.

Леня сказал недовольно.

– Мне бы тоже сменить позицию, а то не на равных беседуем.

Иванов негромко рассмеялся.

– Нет, Леня, ты уж сиди на полу. Так нам будет безопасней. Да и тебе спокойней. – он сделал короткую паузу, вновь подался вперед, вновь распахнулся его больной глаз и он почти прошептал. – Леня, мне нужны эти бумаги. Бумаги Лимоновой. Нужны срочно. Прыщ держал их в руках, они в единственном экземпляре... Но он дурак. Знаешь ведь Прыща?

– Да. – не стал упираться Леня. – Но этот документ был без начала, как я понял – Вике выдали вторую страницу, первой не было.

– И того нам достаточно!

– Да что это за бумага? – неприязненно спросил Леня. – Если бы я знал в чем там дело, то может смог помочь.

– Ты не знаешь и это к лучшему. Тем более, что текст зашифрован. Но скажу так... Леня, за этот документ, ты получишь десять тысяч долларов.

Вика язвительно засмеялась, но ничего не сказала.

– Сколько долларов? – наморщился Леня.

– Десять тысяч. А если ты уже расшифровал текст – двадцать. спокойно повторил Иванов. – Я понимаю, что таких суммы выше твоего разумения, поэтому подумай с минутку, чтобы осознать, что двадцать тысяч долларов – это внушительно. И материально в нашем мире. Не торопись, Леня, иначе начнем торопиться мы.

Леня почувствовал, что бумажка с латинским шрифтом, через карман прожигает грудь до самого сердца. Ему казалось, что она так светится фосфорисцирующим пламенем, что Иванов её сейчас увидит – хоть одним, хоть двумя глазами.