Гостей в доме нам пришлось терпеть четыре дня. Пистолеты наставляли на нас только в самом начале. Я не боялся, и Лэнгли тоже. Он был в такой ярости, что, я боялся, того и гляди лопнет кровеносный сосуд. Моссимо по приказу отца пытался сорвать телефонный кабель со стены. Тот не поддавался. Лэнгли сказал: «Слушай, я окажу тебе эту услугу, нам от этой чертовой штуки никакой пользы, да и не было никогда». И он так рванул телефон, что я услышал, как куски штукатурки посыпались со стены вместе с кабелем, а потом запустил всем этим через весь кабинет, разбив стекло в одной из отцовских книжных полок.

Все время нам с братом приходилось держаться у них на глазах. Когда мы выходили из комнаты, один из бандитов считал своим долгом пойти за нами. На второй день бдительность ослабла, и Лэнгли попросту вернулся к своему газетному предприятию, в котором, к слову сказать, ребята ему даже помогали: они по очереди выходили из дома утром и вечером, чтобы купить газеты и посмотреть, что пишут про стрельбу и исчезновение Винсента.

Гангстеров потрясло состояние выбранного ими убежища. Они никак не могли понять полного отсутствия общепринятых предметов для сидения. Им казалось, что дом отдан под какую-то странную, не от мира сего меблировку вроде кип старых газет в большинстве помещений и на лестничных площадках. Но когда они наткнулись на «модель Т» в столовой, то, будь их воля, покинули бы особняк, не теряя времени даром. Возможно, именно их недоумение и спасло нас от вреда и ущерба, потому как я слышал, как они говорили между собой, с какой радостью свалили бы из этого «дурдома» — именно такое словечко, насколько мне помнится, они употребили.

Тут пришло время рассказать про пишущие машинки. Когда-то Лэнгли решил, что ему нужна пишущая машинка, чтобы довести до ума свою главную задумку — единую газету на все времена. Поначалу он пытался освоить ту машинку, которой пользовался отец. Она стояла на письменном столе доктора — «Л. К. Смит № 2». Беспокоила Лэнгли не столько пропитанная маслом пыль, сколько то, что лента совсем высохла и нужно было с силой ударять пальцами по клавишам. Думаю, даже если бы машинка была в полном порядке, Лэнгли все равно отправился бы (что он в конце концов и сделал) на поиски каких-нибудь других, поскольку, как и во всех подобных случаях, одного никогда не хватит там, где можно иметь целый набор. Соответственно через некоторое время в нашем распоряжении оказалась целая батарея пишущих машинок: «Ройал», «Ремингтон», «Гермес», «Ундервуд» из числа стандартных моделей и (поскольку находка привела брата в восторг) «Смит-Корона» с клавиатурой по Брайлю. Именно та, какую я сейчас и использую. Так что вскоре, пока Лэнгли разбирался в несовершенствах каждой машинки, в ушах у меня зазвучала новая музыка клацающих клавиш, брякающих звоночков и стрекота каретки. Я был удивлен, когда в конце концов брат отыскал удовлетворившую его модель. Остальные, неухоженные и забытые, обрели, как и все остальное, статус музейных экспонатов, за исключением одной красавицы, которую он нашел в магазине в районе Сороковых улиц Вест-Сайда, очень старенькой «Бликенсдерфер № 5», прикасаясь к которой я словно бы чувствовал под пальцами металлическую бабочку с полностью расправленными для полета гибкими крылышками. Она заняла почетное место на туалетном столике в спальне брата.

Так как и третий день прошел без признаков того, что Винсент собирается отбыть (большую часть времени он проспал), мы с братом потихоньку вернулись к нашей повседневной жизни без всяких помех со стороны гангстеров, и неестественная ситуация обрела видимость нормальности.