— Не нашли, потому что не искали.

— А что вам мешает этими поисками заняться самим?

— Квартира опечатана, и ключи в милиции.

— Когда-то ведь ее распечатают, тогда и ищите себе на здоровье.

— По идее так и должно быть, но мне не нравится то обстоятельство, что они подвергают сомнению законность переоформления ордера.

— А вы?

— Что мы?

— У вас на этот счет никаких сомнений нет?

— Я думаю, что этот аспект к нашему настоящему делу не относится.

— Да, конечно, — подумав, согласился я. — И что же ты мне предлагаешь? Взлом замка теткиной квартиры или проникновение через балкон третьего этажа?

— А это уже профессионалу решать, — с иронией, но вполне серьезно ответила Кнопка. — Тут я не советчик. Сделаешь так, как тебе будет удобнее. Думаю, что любой вариант труда не составит, особенно если все это проделать ночью. И главное — никакого риска, оба теткиных окна смотрят на глухой торец соседнего дома.

— Тебе не кажется, что ты толкаешь меня на преступление?

— Все относительно. Сама наша жизнь, по большому счету, уже преступление.

— Попрошу мне баки не забивать, умная больно.

— Да уж не жалуюсь.

— Оно и видно. И давно ты, многоуважаемая, решила меня таким образом подставить?

— Не понимаю, о чем речь.

— Все ты прекрасно понимаешь. Я преступным путем проникаю в квартиру, устраиваю там глобальный шмон, совершенно того не подозревая, что ты в это время звонишь в милицию и сообщаешь, что в теткиной опечатанной квартире кто-то находится. Они приезжают, вяжут мне белые рученьки, и ты торжествуешь. Преступник, который был заинтересован в смерти Нины Антоновны, взят с поличным! И значит, с твоей дорогой сестрицы снимаются все подозрения. Недурно придумано, только битый я и перебитый. И насадить меня на такой шершавый кукан не удастся.

— Господи, ну и дурак же ты, Костя. Я тебе дело предлагаю, а ты хреновину плетешь. Ну да ладно, не о чем нам с тобой говорить.

— Я тоже так думаю. Тебя проводить?

— Не надо, я на машине.

— Что-то не заметил.

— Вот и хорошо, зачем мне было выдавать себя раньше времени. Моя визитка лежит на твоем письменном столе. Просто так, на всякий случай, может быть, понадобится. Привет жене и не кашляй, заяц.

— Не поминай лихом, дорогуша! Все-таки я тебя провожу. — Решительно натянув куртку, я резко дернул дверь. В ярком прямоугольнике света черная отскочившая фигура показалась мне зловещей. — Тебе какого черта здесь надо? — выходя вперед, грозно спросил я.

А дальше произошло непонятное… Блеснул клинок ножа, я автоматически сделал защиту, готовясь этот нож принять. Кнопка, стоящая где-то справа и чуть позади, вдруг резко и неожиданно вырвалась, в самый последний момент закрывая собой меня и мою блокаду.

Охнув, она согнулась и привалилась ко мне. Черная фигура метнулась вниз и, кажется, уже была этажом ниже.

— Милка, помоги! — заорал я благим матом, бросаясь вслед убегавшему. — Стой, сука! — кричал я в бессильной ярости, зная, что догнать его уже не смогу. — Убью, падла!

Когда я выскочил из подъезда, белая «шестерка» набирала скорость. И теперь догнать ее мог только Господь Бог. Номера ее, как и положено, были залеплены снегом.

«Скорую помощь» Милка уже вызвала. Кнопка лежала в передней на полу. Милка сказала, что так лучше. Она лишь расстегнула ей шубу и, оголив рану, залепила ее тампоном и клейкой лентой, не давая крови выливаться наружу.