- Где гарантии, что по завершении вашего предприятия вы не отправите нас с женою к праотцам - ведь для вас это было бы наилучшим выходом.

- Ты прав, но я противник кровавых дел, и к тому же мы поставим точку таким образом, что ты сам окажешься заинтересован в неразглашении нашей маленькой тайны. Тебе первому будет выгодно молчание. А теперь иди и поскорее переоденься в его барахло.

- Прошу прощения, но как же машина?

- Это не твоя забота, не переживай, твоя тачка будет в целости и сохранности.

- Тогда мне нужно написать несколько писем, чтобы тесть и друзья правильно истолковали мое отсутствие.

- Это уже сделала твоя жена. Ступай, Гриша Лунин, и помни, что уже с этой минуты за тобой наблюдают. Я приеду завтра или послезавтра.

Дыхнув в меня перегаром выхлопа, моя машина, в который уже раз, показала мне фигу. Подкидывая почти кокетливо задницу, она торопливо побежала в центр села и там, возле церкви, последний раз подмигнув мне красным глазком, исчезла.

Несколько минут я простоял в полном оцепенении, не зная, с чего начинать новую, навязанную мне насильно жизнь. Наверное, прежде всего нужно было войти в дом, что я и попытался сделать, но уже на крылечке получил первое предупреждение. Рыжий паршивый кобель, несмотря на мое сходство с Гришей, не желал видеть во мне хозяина и затявкал громко и сварливо. Это был мой первый сценический провал, а что будет дальше?

- Ой какой песик! Какой у нас красивый носик, - сюсюкал я, стараясь поскорее прошмыгнуть в дом.

Плюя на мое лояльное отношение, тварь все-таки ухитрилась меня куснуть. Инстинктивно, в порядке самообороны я поддел его ногой. Кульбитом он шлепнулся на ступеньки, жалобно завизжал и уполз под крыльцо. Первый враг был нажит.

Григорий Александрович Лунин жил небогато, чтобы не сказать большего. Его жилище состояло из двух комнат, причем первая одновременно являлась прихожей, кухней и столовой. Из меблировки, кроме холодильника, здесь стоял стол, лавка и рукомойник. Все остальное место занимала печь. Во второй комнатке, совсем крохотной, располагался диван, телевизор и шифоньер. А возле подслеповатого оконца притулился дощатый стол с кипой бумаг, очевидно приготовленных для меня.

Оставив их на потом, я занялся вопросами провианта. Хочешь не хочешь, но мне здесь предстоит прожить две недели, если, конечно, я не придумаю что-нибудь экстраординарное или меня к тому времени не ухлопают.

В холодильнике я нашел шмат сала и начатую бутылку водки. Еще там валялась засохшая копченая скумбрия и заплесневелый кусок сыра, но ни то ни другое гастрономической ценности не представляло. В сенях мною была обнаружена корзина с картошкой и вязанка лука. Ну что ж, первое время с голоду я не помру, а там как Бог решит. А теперь займемся делом.

Примостившись на скрипучем табурете, я придвинул к себе оттиски ксерокопий с росписью Лунина. Приглядевшись внимательно, я понял, что все они скопированы с его паспорта. Ничего особенного это обстоятельство мне не давало, правда, теперь я знал, что паспорт моего двойника находится в руках у жуликов. Немного, но для начала сойдет. Из копии метрики я узнал, что Григорий Александрович родился недалеко от этих мест и был старше меня на два года. Батюшкой его были Александр Трофимович, а матушкой Антонина Ивановна. Из других записей я узнал, что скончались они почти одновременно в этом доме около пятнадцати лет тому назад.