— Слава Богу, что она целая, а там разберемся.

— Да забудь ты о ней. Теперь слушай внимательно. Вам здесь оставаться больше нельзя. С утра, как только откроется сельсовет, ты идешь и отсюда выписываешься.

— Что за еренду ты говоришь? Я здесь родился и хочу здесь умереть.

— Вас могут убить уже сегодня вечером, причем не только тебя, но и маму, и братишек, и сестренок. Мы здорово насолили одному вашему миллионеру, поэтому не перебивай и делай так, как я скажу. После того, как выпишешься, немедленно отправляй всю семью на вокзал, пусть они ждут тебя там. А сам тем временем в самолетных кассах купишь билеты на всех, и не важно, в каком направлении.

— Как это не важно?

— Очень просто, вы никуда не полетите, а поедете пригородным поездом до конца. И только там ты возьмешь билеты до Саратова. А там уж с дядей Садыком решите, как будете поступать дальше. Все, только делай так, как я тебе сказала. С собой ничего лишнего не берите, только самое необходимое, и не вздумай устраивать распродажу скотины и вещей. Попроси соседей, чтоб пока присмотрели, а там решим.

— Боже мой, ты же разорила меня на старости лет. И не только меня — всю семью.

— Не переживай, папа. — Развязав стригуновскую майку, она высыпала содержимое на стол, и Сатару стало нехорошо. — Здесь двести пятьдесят тысяч новых рублей, думаю, этого тебе хватит и на дом, и на машину, и на обзаведение хозяйством.

— Нет, я не возьму, это грязные деньги.

— Грязные, — спокойно согласилась Джамиля. — Но ты их возьмешь, потому что иначе вас убьют. Не надо, папа, пройдет несколько лет, и вы сможете вернуться назад. Ну вот и все, нам пора. Маму не буди, увидимся в Саратове через десять дней.

— Ну что же мне тебе сказать на дорогу? Все равно ты меня не послушаешь. Бог вам в помощь! Сорви ветку сирени, может быть, мы больше никогда сюда не вернемся.

— Константин Иванович, а где ты был целых пять дней? Я тебя обыскался.

— Зачем же меня искать? Я был в командировке по твоему же поручению.

— Неужели? А где ты сейчас находишься?

— На автовокзале. Если ты сейчас же за нами приедешь, то узнаешь много интересного. Но только у меня условие — никого с собой не брать.

— Нет вопросов, через десять минут буду.

Он приехал, вышел из машины, и весь его экстерьер был сплошной знак вопроса.

— Ну как там? — преданно глядя нам в глаза, наконец решился спросить он.

— Отлично. Сирень цветет, и волки воют, от Стригуна тебе пламенный привет!

— Чтоб он сдох, крыса дешевая!

— А Джамиля его назвала кротом, так, по крайней мере, он выглядел, когда она выкуривала его из норы.

— Так вы взяли его тепленьким?

— Здесь есть маленький ресторанчик, и мы с моим телохранителем ничего не имеем против, если Игорь Викторович нас туда отведет. Я правильно говорю, Жанна?

— Да, когда я перенервничаю, мне ужасно хочется есть, а перенервничала я на этот раз капитально, кажется, съела бы целого барана.

— Ну говорите же, не томите, — едва мы успели сделать заказ, заерзал Говоров.

— Анатолий Олегович живет хорошо, поставил на берегу озера средневековый замок и приглашает вас с женой и детьми провести в нем летний отпуск. Еще он просит у тебя прощения за доставленные неудобства.

— А деньги? Что он говорит насчет денег?

— Ах да, чуть было не забыл. Тут он передал тебе небольшую сумму и по получении просил выслать на его адрес уведомление. — Вспоров «молнию» сумки, я позволил Говорову сунуть туда кончик носа, с которого сразу же потекла влага.