– Вот‑вот, – сказал Прошка и слегка поежился. Все‑таки находиться рядом с упырем было страшновато. – Ты это… Ты делай что хошь, а я пойду, ладно?

Монстр снова перевел взгляд на Прошку. Он словно бы хотел что‑то сказать, да не мог. Тогда Прошка крепче прижал к себе баранью ногу и, держа нож наготове и не спуская с упыря глаз, осторожно двинулся мимо него. Упырь не делал попыток напасть. Он стоял на месте и медленно поворачивал голову вслед за крадущимся вдоль стены парнем.

Отойдя на безопасное расстояние, Прошка остановился. Урод стоял на том же самом месте, что и прежде, и все так же смотрел на него. Прошка нахмурился.

– Дурак ты, упырь, – с досадой проговорил он. – Точно дурак. Погубят ведь тебя, нешто не понимаешь?

Пришелец из Гиблой чащобы продолжал молчать, глядя на Прошку своими грустными, тоскливыми глазами. И Прошка не выдержал.

– Ладно, – выдохнул он. – Попробую тебя вывести. Только слушаться меня, а не то нам обоим кранты. Понял?

Упырь ничего не сказал, но веки его слегка дрогнули, будто он хотел вымолвить «да», но снова забыл, как это делается. Прошка осторожно подошел к упырю. Задумался на мгновение – не стащит ли упырь баранью ногу? – но вспомнил, что упыри не едят «мертвого мяса», и немного успокоился.

Положив украденную ногу на землю, Прошка снял кафтан и осторожно, готовый в любой миг отпрыгнуть, набросил его чудовищу на плечи. Затем поднял мясо, прижал его к себе левой рукой, а правой потихоньку повлек упыря к выходу из переулка.

– Ногами‑то бойчее шевели, – грубовато поторопил он. – Я тебя на себе волочь не нанимался.

Проскользнуть через главную улицу незамеченными им не удалось. Дорогу преградил разъезд охоронцев – четыре всадника на рослых, упитанных конях.

– Кто такие? – хрипло окликнул Прошку и его мрачного спутника начальник разъезда.

Упырь вздрогнул под кафтаном, а Прошка повернулся к охоронцам так, чтобы они не увидели баранью ногу, и ответил:

– Свои мы. Я плотников сын. А это – мой старший брательник. Домой его веду.

Ратник вгляделся в лицо урода, но сгустившиеся сумерки не позволили ему разглядеть монстра как следует.

– Пьяный, что ль?

Прошка кивнул:

– Ну!

– Видать, совсем твоему брательнику хреново, лица на нем нет.

– Ничего, не впервой. Проспится и будет как новенький.

– Ладно, идите.

Прошка отвернулся и потащил упыря прочь.

– Да шевели же ты копытами, – хрипло пробормотал он чудовищу на ухо, стараясь не дышать глубоко, чтобы не вдыхать странный и неприятный запах жженой травы, исходивший от упыря.

– Эй, парень! – снова окликнул Прошку начальник разъезда.

У Прошки упало сердце. Он остановился и, стараясь, чтобы голос не дрожал, отозвался:

– Чего еще?

– Китайцы сказывали, видели где‑то тут упыря. Не встречал ли?

– Нет, дяденька, не встречал. Коли б встретил – живым бы уже не был.

– И то верно, – кивнул начальник. – Ну, ступай! И будь осторожен!

– Буду.

Прошка отвернулся и повлек упыря дальше.

До городской стены дошли быстро. Прошка мигом нашел лазейку, показал на нее упырю и сказал:

– Лезь в дыру и чеши в свой лес. И больше в город не суйся. В другой раз встречу – сам порешу.

Упырь стоял неподвижно и молча. Похоже, он вообще не соображал, что ему делать дальше.

– Н‑да, – хмуро проговорил Прошка. – Знал я, что упыри тупые, но чтобы настолько…

Вдали послышался перестук копыт.