Интересно, он уже пришел в себя? Едва ли, то количество напитков, которое она влила в него, не позволит Рику стоять на ногах неделю. Фрэнк однажды рассказывал, как они напоили американского полицейского, который гнался за одним парнем от самого Сан-Франциско. Тот коп пребывал в прострации пять дней. А Рик — хлипкий юноша, ему понадобится больше времени.

Знал ли Рик до конца суть игры, в которую его вовлекли, пообещав много денег? Когда Рамона занималась на курсах по развитию интуиции, ее поразил один принцип, который они обсуждали. Функция разума и сердца — формулировать вопросы, функция интуиции — вести к ответам на них. Но, для того чтобы осознать, а потом освоить эти принципы, нужно потрудиться. Рик наверняка этим не озаботился за свои двадцать три года. Поэтому едва ли он понял все до конца. Он наверняка сосредоточился только на сумме, которую ему обещали.

Зато она озаботилась. Разумом и сердцем Рамона сформулировала главный вопрос: что она должна сделать, чтобы изменить свою жизнь? Чтобы выбраться из собственного кризиса. Этот кризис казался ей похожим на яму, в которую они с Эрни слили поддельную текилу и которой больше нет, ее не существует в природе, а стало быть, зло, которое она могла и должна была принести, уничтожено.

Она представила себе, как все ее мучения, стрессы, капризы, притязания, недовольство тоже остались в этой яме. Они похоронены. Навсегда. Сейчас она везет в кузове своего МЭКа качественный груз и чувствует в своей душе освобождение.

На секунду ей стало жаль Рика — мальчик погорел, он не получит денег. Ну что ж, кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Предполагалось, что проиграет она… О нет, по большому счету должен был проиграть Гай. Но она не позволит никому испытать подобное удовольствие.

Рамона сунула карту в ящик и свернула на дорогу, о которой рассказал Эрни и которую, судя по всему, хорошо знал ее телохранитель. Свой «Эй-Си» она вела к другой пограничной точке, не к той, через которую въезжала с Риком в Мексику.

Светало. Дорога вилась среди холмов, из лощин поднимался туман, и Рамона включила противотуманные фары. Зеленоватый свет пробивал молочную пелену, позволяя заметить ее «Эй-Си» издали.

Его заметили, и тотчас погасли огни за поворотом, которые Рамона успела засечь. А ее немой телохранитель? Похоже, он тоже увидел, как только что погасли огни, его левая рука скользнула за пояс.

Рамона почувствовала, как заломило пальцы в суставах от напряжения, как сильно затекли колени. Кажется, она никогда не сможет снять ноги с педалей. А если их снять насильно, то обе они будут похожи на… трубку Гая. Например, на трубку «бильярд», которую он купил в Лондоне, когда они только поженились.

Трубка! Она ведь взяла с собой любимую трубку Гая, его «бренди». Рамона взяла ее как символ «хозяина» жизни, мужской уверенности в том, что все в этом мире принадлежит им!

Она сунула руку в карман куртки. Трубка лежала там. Не раздумывая, Рамона вынула ее и поднесла к губам. Они сами собой раскрылись, и она почувствовала твердость дерева, из которого трубка выточена, а нос уловил слабый запах дорогого табака Гая.

Но вместо уверенности, которую она собиралась ощутить, Рамона почувствовала тянущую душу тоску по мужу. Где сейчас Гай? В Париже?

Она втянула воздух и на секунду прикрыла глаза. Он лежит в постели, у него бронзовый от загара тренированный живот… Мышцы бугрятся, словно «лежачий полицейский» на дороге, как называют намеренно неровно уложенный асфальт, который заставляет снижать скорость даже самого лихого водителя…

Рамона чувствовала, как напрягся ее сопровождающий, потому что он даже не обратил внимания на ее манипуляции с трубкой. Она знала, сейчас что-то должно случиться, но ничего не могла с собой сделать — она хотела только одного: оказаться рядом с Гаем.