– Фодда. Броздая. Мёклая.

«Вода. Простая. Мокрая».

– Броздая, говоришь… А почему она меня преследует?

Троглодит задумывается, но так и не находит ответа. Он жалобно спрашивает:

– Мозза к седе?

«Можно к тебе», – перевожу я и хмурюсь.

– Это зачем еще?

Троглодит явно теряется, снова не находя ответа, а потом доверчиво сообщает:

– Сятя холосый.

Не собираюсь выяснять, кто такой этот «сятя» – он или я, а «холосый» – это «хороший». Троглодит все больше и больше напоминает мне обычного, только сильно оголодавшего звереныша: щенка или котенка, вернее, тигренка, который наконец-то поел и теперь тянется к накормившему его человеку в поисках тепла и ласки. Мысль о том, что этот «тигренок» совсем недавно сожрал несколько крутых ребят в мифриловых комбинезонах и с бластерами, я стараюсь отогнать от себя прочь.

– Мозза к седе? – повторяет троглодит.

– Нет! – отрезаю я. – Вначале ответь на мои вопросы… Эта вода… Если она доберется до меня, то… э… сожрет?

– Недь, – решительно отвергает это предположение троглодит.

– А что сделает?

– Хто зтелаедь? – не понимает троглодит. Похоже, он не способен долго сосредотачиваться на чем-то, кроме еды, и уже потерял нить разговора. Но я терпелив, а что мне еще остается?

– Если я спущусь вниз, вода набросится на меня? – спрашиваю.

– Дья.

– И… вода убьет меня?

– Недь.

– А что со мной будет в воде? – упорствую я.

– Мёкло.

Троглодит ерзает, я чувствую, что ему сильно-сильно, просто-таки до смерти, хочется ко мне. Вот только зачем? Решаюсь спросить напрямую:

– А ты? Если я разрешу тебе подняться ко мне, ты съешь меня?

Он явно удивлен.

– Недь.

– Недь? – строго переспрашиваю я.

– Недь, – уверенно повторяет троглодит и поясняет: – Муйли кусшадь неззя.

– Муйли? – не понимаю я. – Что еще за муйли?

– Ды муйли.

«Ты муйли». Ага, это он меня так назвал. И это меня ему кушать нельзя. Вероятно, муйли – это люди. Хотя… а как же те боевики, которых он только что схарчил и не поморщился?

– Но ты же только что съел несколько… э… муйли, – осторожно напоминаю я.

– Недь, недь, недь! – Он явно пугается. По его темному облачному телу пробегают тревожные яркие сполохи. – Яй не кусшадь муйли!

«Я не кушал муйли», – перевожу про себя и хмурюсь.

– Ты говоришь неправду. – Мой голос строг, но не чрезмерно. Я не хочу невзначай разозлить его, но мне просто необходимо выяснить обстановку до конца. – Те люди с бластерами… которые делали пух-пух… Ты же съел их?

– Дья. – Он удивлен. – Ихь кусшадь. Они не муйли. Ды муйли. Они недь.

«Да. Их съел. Они не муйли. Ты муйли. Они нет».

Некоторое время молчу, пытаясь переварить услышанное. Что это значит? Те боевики не были людьми? Они биороботы, что ли?

– Учдал сиседь, хычу к седе, – хнычет мой троглодит.

«Устал висеть, хочу к тебе», – перевожу я и решаюсь:

– Ладно, поднимайся.