Я пытался осмыслить происходящее и понял, что наше плавное пикирование перешло в падение носом вниз. Нас с грохотом трясло, болты моего сиденья скрипели, привязные ремни врезались в грудь.

Как ни странно, это меня успокоило. Принесло не свет в конце тоннеля, который описывают люди, думавшие, что пришел их час, а просто покой.

Секунду спустя, мы приводнились с оглушительным всплеском, словно возвращающийся челнок НАСА.

Глава девяносто шестая

Удар был сокрушительным, меня швырнуло в кокпит, но у нас хватило инерции, чтобы скользить по поверхности воды еще несколько секунд. Иначе бы эффект был таким, словно мы врезались в бетон. Это и тот факт, что я столкнулся с пристегнутым телом Мейера, видимо, спасло меня.

Стараясь поверить, что все еще жив, я ощутил неладное с шеей. Пошевелил пальцами, проверяя, не парализован ли. Они еле двигались, но я понял, что причиной тому сломанное запястье. Половина приборов с приборной доски лежала на моих окровавленных коленях. Но шея была, очевидно, только вывернута, все прочее оставалось более или менее целым. Я смог пошевелить руками, потом ногами.

Горящие обломки рассеялись по темной поверхности бухты, остатки самолета быстро погружались, и вода доходила мне до лодыжек.

Потом на левом крыле полыхнула громадная оранжевая вспышка, дохнуло горячим воздухом. Черный дым с отвратительным запахом горящего пластика обжег мне лицо. Должно быть, взорвался еще один топливный бак. Пламя яростно плясало, уничтожая самолет. Через полминуты оно окутает и меня.

Мейер, пристегнутый к сиденью, был неподвижен — потерял сознание от удара или умер.

Я не собирался выяснять, что с ним.

Используя целую руку и оставшиеся силы, я вывалился в проем пассажирской двери и плюхнулся в холодную воду. Ловя ртом воздух, я заработал ногами, пытаясь отплыть как можно быстрее.

Потом я увидел сквозь дым движение в самолете — что-то бьющееся в пламени. Господи! Это был Мейер.

В горящей одежде он выкатился из того же проема и исчез под водой с шипящим всплеском.

Мейер вынырнул рядом со мной! Я отшатнулся, ударив его пинком, а он со звериным воем попытался вцепиться мне в глаза обгорелой рукой.

Потом произошло нечто странное. Меня охватила какая-то наркотическая эйфория, лицо расплылось в широкой улыбке. Я зажал его шею в замок и потащил вниз, в холодную, темную воду. Все звуки исчезли. С вновь обретенной силой я принялся душить его.

Это было восхитительно.

Ни разу в жизни я не был так целеустремлен, как в ту минуту. Я твердо знал, что эта злобная тварь, которую я держал в неразрывном захвате, кровожадный мерзавец, угрожавший моей семье и едва не убивший меня, никогда больше не ступит на землю живых. Я умирал вместе с ним, но это была лучшая из возможных смертей.

Я потерял всякое представление о времени. Понятия не имел, сколько его протекло, пока он не перестал сопротивляться. В конце концов воздух вышел у меня из легких, и я лишился сил. Но держал его до последнего мгновения, пока он не выскользнул из моих ослабевших рук.

Оставшись один, я продолжал болтаться в воде — не представлял, двигаюсь вверх или вниз, и это не имело значения. Я умирал, окоченел, слишком ослаб. Мои ноющие, горящие легкие отчаянно требовали воздуха. Через несколько секунд я буду вынужден вдохнуть холодную, соленую воду.

Но даже когда я платил эту высшую цену, покой не покидал меня.

И вдруг я увидел впереди бледное, светящееся тело, плывущее ко мне. Наверняка это было галлюцинацией. Я только что перенес травму, какую только может выдержать человек.

Тело подплывало, я смотрел на него в ужасе, пока не понял, что все в порядке.

Это была моя жена, Мейв.

Все встало на место. Она помогла мне выжить в этой катастрофе — была моим ангелом-хранителем, берегла меня так, как я молил бы ее это сделать.

Но когда я потянулся к ее светящейся руке, она печально покачала головой и исчезла.