Изменить размер шрифта - +
Сбоку лежала куча сухих листьев, принесенных ветром; дикие весенние цветы пробивались из груды полусгнившего мусора.

Генри бесшумно вернулся назад к прогалине, где Бартоломью поджаривал над огнем ломти мяса. Юноша поднял глаза и Генри махнул головой в сторону хижины. Лук мгновенно очутился у него в руке.

Генри повернулся, пошел по глубокому слою перегноя. Мужчины обошли хижину, подкрались поближе. Через четверть часа они стояли у двери покинутого сооружения. На сморщенной пластиковой панели виднелся след от бластера. Дверь была распахнута, замок сломан. Генри шагнул внутрь. В нос ему ударил запах плесени и разложения. В углу лежал скрюченный, сильно разложившийся труп. Стоя за спиной Генри, Бартоломью смотрел на уродливое лицо. Генри подошел к покрытому пятнами комоду, выдвинул ящик: из него выпрыгнул двенадцатиногий паук и заспешил прочь.

— Они намеренно уничтожили все, прежде чем покинуть это место… — Бартоломью открыл стенной шкафчик. На крючках висела покрытая пылью одежда. Он сдернул покрытый плесенью корабельный костюм, проверил контроль; ткань потеплела.

— Вот капитан, теперь вы будете спать в тепле.

Покрытое шрамами лицо Генри исказила кривая улыбка. Он принялся срывать с себя гниющий мех.

Бартоломью взял с полки коробку, открыл ее.

— Они оставили нам кое-какие полезные вещицы! Господи, разве это не чудо — вымыться и избавиться от этих ужасных бакенбард?

Генри посмотрел в зеркало: из-под седых бровей на него смотрел один яркий глаз, вправленный в лицо из древней, покрытой шрамами, кожи. Прямые белые волосы падали на плечи. Сзади щелкал ножницами Бартоломью. Он поймал в зеркале взгляд капитана.

— Капитан, я не знаю — шрамы… Я хочу сказать, ваша борода, на мой взгляд, очень примечательная!

Губы Генри удивительно изогнулись. Он кивнул.

— Я только подстригу ее немного… — Бартоломью осторожно обрезал косматую гриву Генри, затем придал форму трехдюймовой бороде и принялся за собственные черные кудри.

Он коротко подстриг волосы, срезал бороду, затем намылил лицо и побрился старым лезвием.

— Так намного лучше, — он взглянул на себя в потрескавшееся зеркало.

— Я изменился, капитан. Не знаю, узнал бы я себя…

Генри наблюдал, как Лэрри натягивает корабельный костюм, застегивает змейку; он как влитой сидел на его массивной груди и крепких плечах.

— Одежда многое меняет, — сказал Лэрри. — Я вдруг вспомнил об удобствах, без которых мы обходились сто девяносто дней.

Он бросил резкий взгляд в сторону капитана Генри.

— По моим подсчетам, мы прошли более одиннадцати сотен миль. Нам осталось немного.

Генри сухо кивнул. Он вышел из хижины, выбрал место, где землю устилал мягкий папоротник, и растянулся на нем. Бартоломью последовал его примеру.

— А это мысль, капитан. Отдохнуть немного, — он пододвинулся к Генри.

— Прошло более шести стандартных месяцев с тех пор, как мы покинули Панго-Ри, — сказал он задумчиво. — Они уже совершенно забыли про нас. Когда мы доберемся до порта, думаю, вы пойдете готовить наш отлет, а я зарегистрирую бирки.

Генри поднял на него глаза.

— Конечно, на оба наших имени, — добавил Лэрри. — Любой из нас может подать заявку, если одного убьют. Выживший получит все.

Глаза Генри прищурились. Он не сводил глаз с лица Лэрри. Луч солнца упал на него, подчеркнув волевой подбородок, грубость черт. Генри нахмурился. Лэрри нахмурился в ответ.

— В чем дело? Вы думаете, будут какие-то проблемы?

Генри слабо улыбнулся. Сейчас глаза юноши были настороженными и недоверчивыми. Под взглядом Генри их выражение стало жестким и суровым.

Быстрый переход