Сталкер вздрогнул; он заглянул в глаза Главного менеджера и понял, что тот прекрасно знает, с чего начиналась бизнес-карьера Алексея Борисовича Грабова. Наверняка есть целое досье.

– Мне кажется, вам это прекрасно известно и без меня.

Главный менеджер засмеялся, отчего у сталкера заиндевела спина.

– Ладно, вы правильно ответили на мой вопрос, господин Грабов. Я вам сам расскажу. Убийство двух компаньонов. Не велика беда, конечно. Не сомневаюсь, они были кончеными сволочами с мелкобуржуазным мышлением. Но вот торговля оружием с Красной Линией, с врагами, во время войны – это предательство. Это уже самое настоящее крупнобуржуазное деяние, ибо я не подозреваю вас в симпатии к советизму. Знаете, у Данте предатели находятся в самом последнем кругу ада, намертво вмерзшие в лед. Не хотите испытать на себе подобное удовольствие? У нас есть такие возможности.

С ужасом взирая то на присмиревшую зверюгу, то на ухмыляющегося босса, сталкер сглотнул горький ком. Неизвестно, что страшнее: утонуть в черной бездне шайбообразных глаз мутанта или быть пронзенным насквозь острым взглядом Главного менеджера, в эту секунду больше похожего не на человека, а на теплокровную рептилию, питающуюся людскими кошмарами.

– Господин Грабов, вы любите порок? – восковое лицо большого босса, освещенное кровавым светом красных ламп, расплылось в очередной душераздирающей улыбке. – У меня в коллекции десять тысяч пороков, преступлений и тайных страхов. Говорят, грех и искушение – это ключи от человеческой души. И чем больше в твоих руках этих ключей, тем лучше. Не так ли?

Сталкер ничего не ответил. Внутренне он съеживался, сморщивался, превращаясь в податливую биомассу, готовую на все, лишь бы эта пытка подошла к концу.

– Так вот, мой новый товарищ по клану, – Главный менеджер щелкнул по носу глабера, и тот, обиженно заскулив, скрылся в темноте вольера, – Ганза – государство Закона. И потому нас объединяют не личные заслуги, а опасность быть перемолотыми законом. Закон, знаете ли, безжалостен и беспристрастен, ему все равно, кого сожрать. Вот как этой милой зверюшке.

Из темноты послышалось недовольное шипение.

– Зверюга по имени Закон вечно голодна, – продолжил большой босс, – и ей в клетку постоянно нужно бросать либо кости и разные объедки, либо провинившихся засранцев. Но мы своих не бросаем. И вот я вас спрашиваю, господин Грабов: вы свой?

– Да, я свой, – с трудом вымолвил сталкер, чувствуя, как дрожат руки и гулко бьется сердце.

– Вот и славно. – Главный менеджер с лязгом захлопнул дверь вольера и вернул щеколду на место. – Я рад, что мы поняли друг друга. Вы, конечно, можете все оставить и бежать, например, на Красную Линию, – вдруг там вспомнят ваши заслуги. Но кем вы будете у них? Жалким переметчиком на побегушках. А здесь у вас открылась возможность идти дальше наверх. И ресурсы, которые раньше были в вашем распоряжении, покажутся вам пылью, женщины, которых вы сношали, – резиновыми куклами, спиртное, которое пили, – самой натуральной бормотухой. Вас ожидает рай, господин Грабов. Рай посреди ада.

Главный менеджер подошел к сталкеру, по-отечески вытер рукавом пот со лба несчастного барыги, а затем достал из кармана пластмассовую коробочку.

– Это специальная мазь, сделанная в наших лабораториях, – сказал босс. – Когда начнется гонка, вы и два ваших напарника должны смазать ею лицо и руки. Если что-то останется, нанесете на обувь. В мази присутствует фермент, благодаря которому глаберы вас не тронут.

Сталкер немного удивился, но коробочку взял.

– К нам поступила абсолютно достоверная информация, – Главный менеджер подавил смешок, – что какие-то мерзавцы во время Игр запустят в перегоны Кольцевой линии мутантов, которые будут жрать всех, кого посчитают чужими.