Нет уж, дудки, веселиться за свой счет она никому не позволит. Это — не для нее, и вообще, хватит сомнений, самоедства — они никуда не ведут, ведь есть хорошо продуманный план, который уже запущен, и пока все идет точно в соответствии с ним — самое трудное уже позади.

А с Портнягиным получилось славно, он хоть и спился, но профессионализм есть профессионализм, ход с фотографиями, большую часть которых он вполне талантливо смонтировал, — выше всяких похвал, лучше просто не бывает. Но вся эта история далась ей невероятными усилиями, сколько нервных клеток пришлось угробить…

Что ж, понемногу добрались и до финального акта, а там, с Божьей помощью, и до занавеса недалеко, но чтобы его опустить, требуется последнее усилие — закрыть глаза на все, что мешает, сжать зубы и терпеливо действовать — до конца.

* * *

Позавтракав и одевшись, она уехала в Москву, где сначала зашла к своему парикмахеру — никогда не помешает освежить стрижку и сделать маникюр. Потом пообедала в ресторане и долго бродила по магазинам, ничего не покупая, просто перебирая ненужные ей вещи.

Сегодня предстояло завершить эту написанную не ею, но четко завершающуюся по ее сценарию историю, и она тянула время, ожидая вечера — ее никто не должен видеть у этого дома. Когда стемнело, она вошла в подъезд и бросила конверт в почтовый ящик известной ей квартиры.

На следующее утро, когда он еще спал, раздался телефонный звонок — звонила разъяренная мать. После многочисленных попыток Калерии все же удалось прервать поток угроз и ругательств и довести до ее воспаленного сознания единственно доходчивый аргумент, который смог заставить фурию замолчать, — его бесплодие.

— Если потребуется история болезни, я могу прислать выписку. А вам советую не терять времени и поговорить со своей дочерью — попытайтесь все-таки вместе выяснить имя настоящего отца будущего ребенка…

— Ах ты старая стервь, что же ты несешь, тварь отпетая! Отец — твой муженек, потаскун и развратник Загорский… да спроси у него сама, кошелка драная, будьте вы трижды прокляты…

— Понимаю, матери нелегко узнавать такую правду о собственной дочери, но весь факультет знает о ее похождениях и всем известны имена мужчин, с которыми она имела отношения, она их никогда и не скрывала. Если угодно, могу зачитать весь список…

— Ничего мне зачитывать не надо, лоханка замшелая, сама грамотная, читать и без тебя умею! Да я вам обоим такое устрою!

— А вот этого делать не советую. Пока мы, в отличие от других, готовы помочь молодой женщине в непростой жизненной ситуации и поддержать ее материально, но это, конечно, при одном жестком и безоговорочном условии — вы не станете устраивать скандального спектакля. Обдумайте это предложение и позвоните нам. Разумеется, мы скупиться не будем. Вам все ясно?

Она говорила спокойно, немного отстранение, как бы за кадром… Она знала, что это действует гораздо эффективнее, чем эмоциональные всплески. Да и чем еще можно было остановить поток сознания подобного пошиба? Она интуитивно почувствовала психологию своей собеседницы: после последнего предложения — «скупиться не будем» — ее грязно-воинственный пыл прошел, как с «белых яблонь дым», и они тут же договорились о встрече. «Мы», понятно, было сказано намеренно — оно убедительно демонстрировало их совместную позицию.

Через три дня состоялась встреча с существом, как Калерия и подозревала, выглядевшим типично — без малейшей надежды на возможность внешнего и внутреннего изменения, сплошная вульгарность. Жаль, что ему не пришлось лицезреть этой гармонии — абсолютно полного слияния несуществующей формы и навсегда отсутствующего содержания.