Дмитрий Быков. Гонорар
1
В конце ноября Ирка сказала Баринову, что устроила ему фатумолога. Они сидели в кухне за ужином и собирались жениться. Собственно, жениться они собирались уже месяца три, но тут Ирка сказала, что для очистки совести все-таки обязательно надо фатумолога. Этих новых людей Баринов не любил. Иркина одноклассница, которая пошла к одному такому, узнала от него, что если она весь месяц будет носить зеленое, то двадцать пятого ей придет вызов из Парижа. Вместо этого весь их отдел услали на поля в Бородино убирать картошку, и слышно было до рассвета, как ликовал француз. Фатумологи появились недавно, и, чем они занимались, толком не знал никто. Интервью с одним было в «Вечерке», но оно состояло из сплошных недоговоренностей. В заключение фатумолог пообещал всем желающим определить по абзацу текста, переписанного от руки, насколько они следуют своему предназначению. Один приятель Баринова, увлекавшийся последовательно йогой, христианством, буддизмом и каратэ, послал абзац из Золя, и ему ответили, что у него больное воображение и страсть к грязным подробностям, но детали выдают способности к программированию. — Ирка, — сказал Баринов, — что за чушь! Ирка обиделась, — она легко обижалась. — Ну пусть чушь, — сказала она. — Ну тебе трудно? — Да мне для тебя, девочка, ничего нетрудно, но к чему? Я бы лучше чего-нибудь сочинил, все деньги. — Андрей, это очень хороший специалист. Я его с большим трудом достала. — Доставала и молчала? — К нему же очередь огромная. Он принимает раз в неделю. — В дни полного затмения. — Дурак ты! Если хочешь знать, он на Западе печатался. — Ну и я на Западе печатался, хочешь, я тебе предскажу, что завтра ты не менее двух раз пойдешь в сортир? — Очень смешно, — сказала Ирка и стала мыть посуду. Баринов оставил недопитый чай и подошел к ней сзади. — Ты дитя мое! — оказал он проникновенно. — Когда у него этот приемный день? — В среду. — Ладно, — сказал Баринов. — Может быть, я у него интервьюху возьму, он прославится и сам мне приплатит. Сколько оне берут? Ирка назвала некоторую сумму. Баринов свистнул. — Я сама дам, — поспешно добавила Ирка. — Я все понимаю, но вдруг, Андрей? Вдруг? — Оч-чень хорошо, — произнес Баринов и потянулся. — Будем считать, что я к нему пошел, и он сказал, что мы категорически несовместимы, и сын наш развяжет третью мировую войну. Что тогда? Ирка хихикнула и мокрой рукой щелкнула Баринова по носу. — Тогда, — сказала она, — я три раза проскачу вокруг тебя на одной ноге и подарю тебе «Сникерс». — Обязательно, — сказал Баринов. — Молоко, орехи и тооооолстый слой шоколада. Съел — и порядок. — Да, — вспомнила Ирка. — Главное. Никому ни слова, и никаких интервью. — Это его условие? — Нет. Мое. Но он серьезный специалист и вообще. Можешь считать, что это грубое суеверие и моя темнота. — Так и запишем, — ответил Баринов. — Кончай с посудой, и пошли спать. Какое счастье — спать вдвоем. Если он скажет, что мне больше подходят блондинки, я заведу любовницу, рыжую, как хурма. Дальше, по обыкновению, все было прекрасно.
К фатумологу можно было идти одному, без невесты, с автобиографиями обоих, писанными от руки, с бумажками, на которых значились даты и по возможности часы рождения, и почему-то с анализом крови. |
