Антон Орлов. ГонщикТина Хэдис - 1Глава 1
Элакуанкос, древний город с трехмиллионным населением, грязными каналами и красноватой пылью на тротуарах, раскинулся у подножия увенчанной снежной шапкой горы. Ветхие многоэтажные дворцы грелись в косых лучах вечернего солнца, на улицах кишела толпа, над крышами медленно скользили аэрокары с туристами. Саймон Клисс смотрел на все это сверху, с балкона на двенадцатом этаже гостиницы, вскарабкавшейся по склону чуть выше других зданий. Здесь он чувствовал себя в относительной безопасности. От созерцания его оторвал стук в дверь. Первой мыслью было: его все‑таки разоблачили, выследили, и самое лучшее сейчас – это просто сигануть с балкона, чтобы не попасть к ним в лапы. Потом желание жить взяло верх. Прижавшись к опасно заскрипевшим перилам (если что – он пригрозит, что прыгнет, пусть попробуют его тронуть!), Саймон вытащил из кармана пульт и нажал на кнопку. Скользящая дверь номера отъехала в сторону. На пороге стояла горничная‑незийка, безволосая, как и все представители ее расы, с заостренными ушками и яйцевидной головой на длинной изящной шее. – Ваша бандероль, м’гис, – промурлыкала она. Саймон отлепился от перил, сделал несколько шагов вперед на негнущихся ногах и взял коробку. Те, кто жаждет учинить над ним расправу, могли подкупить горничную. Могли прислать ему по почте бомбу. Саймон знал, что они способны на все: уже четверых его коллег убили, а еще двое были серьезно покалечены и только чудом избежали смерти. «Они нуждаются в нас, и они нас ненавидят, – любил повторять шеф. – Прочувствуйте, сколько здесь трагизма!» За девять лет работы в «Перископе» Саймон в полной мере прочувствовал и трагизм, и дикий зуд во всем теле, от которого впору лезть на стенку (одна из составляющих постмейцанового синдрома), и противную слабость в коленях, когда кажется, что тебя вот‑вот сцапают. Он и сейчас был до предела взвинчен. Горничная удалилась, и Саймон бросил взгляд на коробку, не забыв перед этим запереть дверь. «Гинт. Компания “Домашние сувениры”» – значилось на наклейке. От шефа. Руки все еще дрожали, но Саймон счастливо улыбнулся. Новая порция мейцана! В самый раз, вовремя… Метарин, который он регулярно принимал, ослаблял проявления постмейцанового синдрома, но проблему не решал. Саймон торопливо вскрыл бандероль. Внутри была запакована замысловатая конструкция из ароматных деревянных стержней толщиной в палец – гинтийский сувенир. Саймон начал методично ломать стержни, один за другим. Восемнадцатый по счету оказался полым. Саймон извлек капсулу с мейцаном и листок папиросной бумаги. С чтением следовало поторопиться: буквы на глазах выцветали. «Саймон! Ты провернул все как надо – твоя сладкая парочка будет на “Сиролле”, и Л. тоже. Сделай их, я на тебя надеюсь! Пригласительный билет на презентацию на имя Родгева Раоса ждет тебя в космопорте». Подписи не было. Когда текст исчез, Саймон скомкал пустую бумажку, проглотил капсулу. Опять вышел на балкон и уставился на охваченный вечерней суетой город. Снизу доносились, вырываясь из общего гомона, визгливые ритмичные звуки какого‑то музыкального инструмента, изредка долетали пронзительные выкрики торговцев сладостями (по мнению Саймона, эти вопли способны были скорее отпугнуть покупателей, чем привлечь, но местное население так не считало). Теплый ветерок приносил из города едкие, пряные запахи. Между тем стремительно сгущались сумерки, и вскоре на небе появились две незийские луны – молочно‑белая Готэ и розовая Ашеле, а чуть погодя в зените засверкал крупный ограненный алмаз – искусственный спутник Неза, «Сиролл». По спине у Саймона пробежал холодок: на «Сиролле» собралось слишком много тех, кто хотел бы увидеть его мертвым. |
