Все три десятка лет этот змей подколодный втайне радовался, глядя на мои страдания. А когда ты появился, да метрику предъявил, тут он снова засуетился, да не слишком ловко. Я неладное заподозрил, да новый розыск учинил через тамбовского нотариуса. Ну а дальнейшее ты и сам знаешь.

Сей тать люто ненавидит меня, а поскольку ты встал на пути его мести, то и тебя тоже. А посему завтра же с утра приезжай ко мне вместе с нотариусом. Мобиль я пришлю, охрану дам. Надобно скорейшим образом составить прошение на высочайшее имя о введении тебя, правнук, в род Тенишевых и признании наследником титула. Заодно я и завещание своё перепишу. Хоть и не так велико моё состояние, но всё ж не так и мало, тебе в твоих делах хорошим подспорьем будет. И очень радует меня то, что есть ныне родная кровь, кому всё это могу оставить.

Засим прощаюсь в надежде завтра же тебя увидеть,

Князь Федор Васильевич Тенишев.

Писано собственноручно двадцатого числа месяца ноября года одна тысяча девятьсот двадцать второго от Р.Х.'

Глава 18

Едва прочитав письмо, я тут же принялся собираться. Было очевидно: раз этот Савелий сбежал, значит, у него был помощник. Или несколько помощников. Наверняка, кто-то из слуг, но кто именно — неизвестно. Может, так же, из приближенных. Зная об отданных распоряжениях, они могут решиться на убийство. А много ли старику надо? Подушкой во сне придавят — и готово. Конечно, князь это понимает. Но есть ли среди слуг те, на кого он может рассчитывать абсолютно? А если есть — хватит ли им сил в случае чего отбиться? Люди, решившиеся на убийство, могут пойти на многое. Какое им дело — одного убивать или троих, пятерых? Могут и дом поджечь, чтобы следы замести.

Машка с Дашкой собрали мне с собой холодных перекусов. Я надел под куртку кобуру с револьвером, и сунул в карман коробку патронов. «Молния» еще не успела остыть после испытаний. Я сел за руль и погнал мобиль к усадьбе Тенишевых.

Уже смеркалось, но дорога была вполне различима. Помогали и новые гогглы. Как уж старый мастер умудрился это сделать, но в них, как показал опыт, я видел даже в абсолютной темноте. Не сказать, чтобы отчетливо, но силуэты вполне мог рассмотреть. Я положил себе по возвращении непременно сходить к Шнидту и поблагодарить старика. А пока дорога заняла всё моё внимание.

Ямы, скользкая грязь — всё это могло стать проблемой и при свете, а уж в полутьме и подавно. Тем не менее, я вполне уверенно продвигался вперед. И наверняка бы добрался до своей цели в рекордное время, если бы не колесо.

Уже виден был вдалеке свет в окнах усадьбы, уже можно было различить своротку с тракта, как вдруг меня потащило вбок по раскисшей дороге, и сзади раздался мерзкий хруст. Мобиль тут же осел на одну сторону, его крутануло вправо и, окончательно вылетев на обочину, «молния» замерла.

Я вышел из мобиля и обошел его кругом, с трудом вытягивая сапоги из раскисшей почвы. Да, колесо придется менять. К счастью, запасное имеется. Но смогу ли я потом самостоятельно выехать на дорогу — вопрос. Впрочем, дойти до усадьбы можно и пешком, тут недалеко.

Выключив фары, я направился было вдоль дороги, боясь заблудиться, или сломать шею на неразличимом в темноте скользком косогоре. Но сделав едва десяток шагов, остановился: впереди послышались голоса. Встречаться непонятно с кем желания не было никакого, сперва стоило выяснить: что за люди, куда идут, что им надо. К счастью, я находился на относительно твердом участке дороги. Несколько шагов в сторону, на обочину — и вот уже ночь укрыла меня от посторонних взглядов.