— Любовь не считается ни с чем.

— Я знаю, что это неправда.

— Ну, вот опять… Вы говорите, как ваша мама. Я никогда не думала, что она сделает это. Я бы нашла способ остановить ее. Она говорила, что он приходил к ней во сне и сказал, что любит ее, что никогда не покинул бы ее в этой жизни. «Приходи ко мне, — сказал он ей во сне. — Приходи ко мне по ручью. Только смерть удерживает меня вдали от тебя». Я уверена, что после этого она приняла решение. Она знала, что он умер. Теперь они вместе навсегда.

— Ей надо было жить, чтобы доказать его невиновность.

— Но у нее были странные фантазии: она думала, что он зовет ее к себе.

— Мне хотелось бы узнать правду, Ханна, открыть, что же на самом деле случилось с этим опалом.

— Бог с вами, мисс. Много лет уже пытаются найти его. Я думаю, что мистер Хенникер никогда не оставлял поиски. И вы считаете, что вам это удастся? Вы же ничего не знаете о таких вещах. Вы еще только начинаете узнавать, как войти в этот мир!

— Но он мой отец, она моя мать. Это же все меняет.

Ханна печально покачала головой.

Я не могла говорить со своей семьей о трагедии, но я могла объясниться с Беном. На следующее утро, придя к нему, я сразу же сказала:

— Я знаю все об отце и матери и то, что вы обвиняете его в краже опала.

Мы сидели в гостиной. Некоторое время он молчал, но я видела, что ему очень грустно.

— Мне не с кем поговорить об этом, кроме вас, — продолжала я.

— Кто рассказал тебе? — спросил Бен. Я сказала, что мама оставила мне письмо.

Он кивнул.

— Вы знали? — спросила я.

— Я догадался. Ты так похожа на нее, такие же темные глаза, длинные ресницы и тонкие брови, такой же вздернутый нос и рот, который смеется над жизнью даже в тяжелый час. Сейчас мне показалось, что это она здесь сидит. Тебе столько же лет, сколько ей было тогда, но она меньше разбиралась в людях, чем ты, не могла постоять за себя.

— Вы знали о ней и об отце?

— Все было ясно, как день.

— И вы были довольны… сначала? Вы были не против? — впервые я увидела, что он раздумывает.

— Я не мог ничего иметь против, — сказал он, наконец. — С первой же минуты их встречи было видно, что с ними происходит. Тогда я думал, что он хороший, честный юноша.

— Вы же знаете, Бен, что он не сделал этого.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он не сделал? Он разбил ее сердце. Я бы убил его за это. Да, убил бы!

— Вы любили ее, Бен, — сказала я.

Он задумался.

— Да, можно сказать и так. Она была красивой и нежной… а я… посмотри на меня — грубый, старый рудокоп.

— Вы хотели сами на ней жениться, Бен?

— Это было бы неправильно.

— Если бы вы женились, я была бы вашей дочерью.

— Неплохая идея.

— Тогда я была бы другой, совсем не такой, как сейчас.

— Значит, спасибо судьбе, что трагедия предотвращена.

Он снова стал самим собой, и беседа с ним успокаивала меня.

— Да, — продолжал он, — я любил ее. Она была, как этот дом… Ты понимаешь, о чем я говорю? Чуть-чуть отдалена от меня, нечто такое, чего я жаждал и чем хотел обладать. Но с женщиной все по-другому. Я проклинаю себя, что меня не было здесь в то время. Если бы я был здесь, ничего бы не случилось.

— Чтобы вы сделали, Бен?

— Я бы предложил ей выйти за меня замуж.