– Но что могло заставить дипломатического представителя Севкоора работать на мрашанцев? – возразил Хилл.

– О том, что Бронски – диппредставитель Севкоора, мы знаем только со слов самого Бронски, – напомнил Кол‑хин. – Если он сумел сфабриковать мрашанскую красную карту, то сделать фальшивое удостоверение дипломата для него – пустяк.

– Все это снова возвращает нас к тому человеку, чей портрет был на гобелене Фиббит, – подвел итог Кавано. Ему вдруг пришла в голову не очень приятная мысль. – Вот я еще о чем подумал, Колхин. Что если вся эта заварушка с бхуртала в гостинице подстроена, от начала и до конца? Что если мрашанцы скормили нам как наживку эту темную историю насчет Формби, а потом специально позволили удрать?

Несколько мгновений тишину в кабине нарушало только монотонное гудение корабельных двигателей.

– Если они хотели, чтобы мы сбежали, то почему не позволили Бронски уйти? – спросил Колхин.

– Бхуртала охраняли лифты, вот и все, – напомнил Кавано. – Я не заметил никого на лестнице внизу, и определенно никого не было возле аварийного выхода. Может быть, если бы Бронски не начал скандалить у лифтов, а пошел бы по лестнице, бхуртала не стали бы его задерживать.

– Что ж, не исключено, – задумчиво сказал Колхин. – Хотя Бронски не тот человек, который с легкостью идет на попятную. Ну ладно, допустим, мрашанцы хотели, чтобы мы сбежали с Мра‑Мидж и отправились на Формби. Но зачем?

– Чтобы сбить нас с верного следа, – сказал Кавано. – Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову. Возможно, они знают человека, чей портрет соткала Фиббит, и не хотят, чтобы мы с ним встречались. Или, может быть, в легендах о завоевателях есть нечто важное и мрашанцы не хотят, чтобы мы узнали правду.

Колхин обдумал эти слова:

– Мне кажется, для мрашанцев слишком запутанно. Они не такие изощренные интриганы. Кавано пожал плечами:

– Большинство людей, с которыми я встречался, легко и быстро становились изощренными интриганами, когда дело касалось того, что для них по‑настоящему важно. Они различались только по способности извлекать из своих интриг реальную выгоду.

– Может, как раз поэтому мрашанцы и отправили нас на Формби, а не куда‑нибудь подальше, – предположил помрачневший Хилл. – Мы бы потеряли не один день, прежде чем узнали бы, что приятеля Фиббит нет, например, на Надежде.

– Если хотите, сэр, мы можем развернуться и полететь обратно, – предложил Колхин. – Топлива предостаточно.

Кавано отрицательно покачал головой:

– Сейчас это ни к чему. Раз уж мы здесь, можем и порасспрашивать об этом человеке.

Динамик на пульте управления снова запищал.

– Вот мы и прилетели, – сообщил Хилл. – Приготовьтесь…

Откуда‑то снизу донесся глухой щелчок переключения реле двигателей, и чернота за колпаком кабины на мгновение обернулась иллюзорным тоннелем, а потом засияли звезды вокруг голубовато‑зеленого полумесяца, висевшего в космосе прямо по курсу корабля.

– В яблочко, – одобрительно сказал Хилл. – Хороший автопилот на этом курьере.

– Мрашанская работа. – Кавано всматривался в светлые точки, движущиеся вокруг планеты. – Которые из них – корабли миротворцев?

Хилл склонился над дисплеями:

– Вообще‑то… кораблей миротворцев здесь нет.