|
Бесси говорит, что мое общество доставляет ей удовольствие и будет рада принять меня, когда я вернусь в Нью-Йорк в конце недели. Я остановлюсь у нее. Изабел». Хотя Маура и понимала, что Изабел написала это письмо, обидевшись на ее собственное послание, она пришла в ужас от случившегося. Она отдалилась от Александра, а теперь еще и от Изабел. Боль кольнула ее, словно ножом. Кирон уехал далеко на запад, теперь Маура потеряла всех, кого любила. Что же до Александра, о примирении с ним не могло быть и речи, особенно после второй публикации Беннета. «Кто те люди, что навлекают такой позор на наш город? – спрашивал Беннет в своей обычной задиристой манере. – Кто те люди, чья жадность заставляет маленьких детей жить в грязи, кишмя кишащей паразитами? Кто те люди, в чьих домах в нечеловеческих условиях, без света, воздуха и элементарных удобств живут рабочие, болея холерой, тифом и оспой?» Беннет перечислил их всех: Каролис. Астор. Райнландер. Фиш. Шермехон. Когда обещанный список был напечатан, не осталось ни одного не проданного номера. Как Маура и ожидала, первым в списке стояло имя Александра Каролиса. Крупный заголовок кричал: «Шестьдесят миллионов долларов!» Далее следовало описание особняка Каролисов из ста комнат в Ньюпорте, золотой утвари на яхте «Джезебел», бесценных произведений европейских художников, которые мог лицезреть только сам Александр Каролис. Весь тот день у Мауры было тяжело на сердце – имя ее мужа склоняли во всех барах и салунах города. Она навестила Фредерика Лансдоуна и обсудила с ним план помощи ирландским детям.
– Их надо вывозить из города на лето хотя бы на две недели. Мистер Генри Шермехои любезно позволил нам использовать для этой цели его ферму. В период спаривания лошадей он не рекомендует возить туда детей, но в остальное время – пожалуйста. При должном присмотре, разумеется. – Миссис Каролис, может быть, поручить это вам? – Да, я могу взять это на себя, – согласилась Маура. От Фредерика Лансдоуна Маура отправилась домой и почти сразу же уехала снова, на этот раз с Феликсом. – К Дельмонико, – велела она кучеру, укрывая Феликса теплой полостью. – Можно мне мороженое? – попросил мальчик. – Хоть сейчас и осень, мне очень хочется мороженого. Ему было почти три года, и это был смышленый веселый малыш. – Сегодня утром приходил дядя Чарли, мы играли с ним в мою новую железную дорогу. Он говорит, что лучше дороги не видел… Они проезжали конец оживленной улицы. Стоял октябрь, было довольно прохладно. Они ехали в закрытой карете. Маура увлеклась разговором с сыном и не заметила, как от толпы отделились двое мужчин и женщина и побежали к карете. – Дядя Чарли взял зеленый паровоз, а я – желтый… Карета резко качнулась, кучер осадил лошадей. – Что случилось?.. – начала было Маура, придерживая рукой мальчика, чтобы он не соскользнул с сиденья. Дверца кареты распахнулась. Маура никогда раньше не видела мужчину, который появился перед ней. Она сразу подумала, что это грабители, и быстро сняла жемчужные серьги, собираясь отдать их разбойникам, чтобы они не напугали Феликса. Но к ее удивлению и ужасу, мужчина забрался в коляску. Маура заметила у него в руке грязную, пахнущую эфиром тряпку. Он пригнулся к перепуганному Феликсу, и Маура поняла, что это не ограбление, а нечто гораздо худшее. Она вскочила на ноги и набросилась на мужчину, стараясь попасть ногтями ему в глаза. – Беги, Феликс! Беги! – крикнула она. – Беги! Беги! Вывалившись из кареты, Феликс побежал что было духу. Маура не могла последовать за ним. Тряпка с эфиром оказалась у ее лица, последняя мысль была о том, что эти люди хотели похитить Феликса. Записку с требованием выкупа, адресованную Александру Каролису, получил Джеймс Гордон Бсннет. |
