— Эх, девочка, и зачем ты только сунула нос в это дело?

Он шагнул к ней, и она тут же с опаской отступила назад.

— Вам нужно было всего-навсего не ворошить прошлое… Теперь мне придется убить и вас, чтобы защитить Бидди.

— Защитить Бидди от чего? — мрачно поинтересовалась Эвелинда, продолжая отступать по мере его приближения.

— Защитить от любого, кто узнает, что она выстрелила из лука в Дарака.

Обнаружив, что находится в опасной близости от обрыва, Эвелинда изменила направление движения и, шагнув в сторону, спросила:

— Все эти годы вы знали, что она убила его, и защищали ее?

— Нет, она его не убивала, — твердо возразил он. — Это сделал я.

— Но вы же сказали, что она выстрелила из лука в Дарака, — заметила она в недоумении.

— Да, она выстрелила, — подтвердил он. — Но не убила его. Он начал выздоравливать, и на третий день после того, как он был ранен, я задушил его, когда он спал.

Эвелинда остановилась. Какое облегчение узнать, что Бидди все-таки не убийца! Увы, это дивное известие никак не влияло на печальное положение самой Эвелинды. А вот чем дольше Фергус будет говорить, тем больше у нее шансов найти какое-нибудь спасительное решение. И Эвелинда задала следующий вопрос:

— Значит, его погубила не лихорадка?

Фергус покачал головой:

— Его погубила идиотская неспособность обуздать свою поганую похоть.

Эвелинда ошарашенно вытаращила глаза, но Фергус не извинился за то, что так грязно выругался при ней. Кажется, внезапно рассвирепев, он даже не заметил этого.

— Ему повезло с женой, этому Дараку! — заявил Фергус, неожиданно повысив голос до крика. — Бидди любила его. И как любила! Она боготворила его и прощала ему все грехи, — почти пожаловался он. — О Боже! Ради такой любви можно пойти на что угодно.

Эвелинда понимающе кивнула:

— Даже на убийство…

Фергус сердито взглянул на нее, но подтвердил:

— Верно. Дарак не стоил ее. Мало того, что он лез под юбку к каждой бабе, которая проходила мимо, и Бидди уже все глаза из-за этого выплакала, так он добрался до ее родной сестры! — Он плюнул себе под ноги. — Бидди прощала ему всех остальных женщин, но я знал, что этого она не простит никогда. Она страшно любила Дженни.

— Вы рассказали ей? — неуверенно спросила Эвелинда, чувствуя всю нелепость подобного предположения. Ведь предсмертная исповедь Дженни явно указывала на то, что Бидди находилась в полном неведении относительно этой любовной связи и ее последствий и должна была узнать обо всем именно из письма.

— Нет. Я хотел, но не смог причинить ей такую боль… Но я знал. Я случайно застал эту парочку — Дарака и Дженни — здесь, у обрыва. К тому времени девочка гостила в Доннехэде почти три недели. Когда я увидел их, Дарак лез к ней под юбку. Прямо болезнь какая-то. Стоило ему оказаться рядом с женщиной, и он переставал владеть собой. А Дженни… она была целиком поглощена им, восклицала, как она его любит, и благодарила судьбу за то, что любима таким бесподобным человеком. — Фергус с отвращением покачал головой: — Дарак не любил ее. Он не любил никого на свете, кроме себя. Хоть бы соврал девочке из сострадания… Куда там! Он пыхтел на ней, пока не излил свое семя. А когда она вновь спросила, любит ли он ее, Дарак расхохотался и ответил: «Конечно, я люблю тебя. Я люблю всех женщин. Они похожи на цветы, и я срываю их.