Н и к о л а й. Так: дело ясное, что дело тёмное… А как же ты тогда к нам то – назад в Совдепию попал да ещё и в лагеря угодил?

«С и н ь о р». Эх, «и не говори, кума», – сам теперь локти кусаю… Короче: сразу после войны стали комиссии советские по забугорью ездить – и по Италии, конечно, тоже. Уговаривали вернуться: «Родина мать, мол, зовёт!..». Капали капали на мозги: «Ты же, дескать, не предатель, не «власовец» какой нибудь! Вины то никакой на тебе нет!..». Ну и провели меня на мякине… Да разве меня одного?!.. Жена, правда, наотрез отказалась ехать. Сказала: «Устроишься, а там видно будет…». Хохотушка то мудрее нас всех – «битых фраеров» – оказалась… Ну а нас – мудаков, клюнувших на сталинскую наживку дешёвку, – собрали в Неаполе, погрузили (человек под тыщу) на пароход, и вперёд – на «милую Родину». У многих, как и у меня, чуть ли не по вагону разного барахла – провоз то обещали бесплатный!.. Приплыли в Одессу. Сначала – торжественная встреча, с оркестром, речами и цветами, а затем погрузили по машинам и… – в лагерь! Фильтрационный. Для «сортировки»: «петушков – к петушкам, гребешков – к гребешкам»… И пошло поехало: два месяца ночные допросы. Чекисты – в беспределе: свирепы до озверения!.. Вспомнил я тогда свою «забугорную вольницу» – и рванул в родную Беларусь. У нас там волыни всевозможной в лесах после войны – пруд пруди! Подобрались и дружки – сорвиголовы башибузуки. И начали мы по округе ураганить: создали летучий отряд и давай бомбить местные «органы». Залетаем в райцентр: «Хенде хох!» Взрывчатки у нас – тоже навалом, закладываем её под здание «ментовки»: ух! – и всё на воздух! Но самих «мусоров» не трогаем – по домам распускаем…

Н и к о л а й. И надолго вам такой веселухи хватило?

«С и н ь о р». Да где то на полгода… Чуть ли не весь состав МВД и ГБ республики за нами рыскал… Ну а в оконцовке обложили таки нас в одном селе… Отстреливались мы до последнего – пока половину наших не положили. А там – лапки кверху, и, как говорится, – «на милость победителя»…

П ё т р. Ёшкин кот! Так как же ты жив то ещё, бедолага?

«С и н ь о р». А вот так: тогда ведь «вышки» на какое то время и почему то не было. Говорят, «Усатый», заигрывая перед бывшими союзниками, «мораторий на смертную казнь» объявил… Ну и поплыл я по лагерям – как дерьмо по Енисею: со сроком «на полную катушку», да ещё – «по рогам» и «по ногам»…

Н и к о л а й (П е т р у, философски). Всё то же: «судьба – злодейка, жизнь – копейка…» Зато здесь ты, Гришаня, – мужик в полном решпекте и уважухе. И у «воров», и у «политиков»…

«С и н ь о р» (весело напевает).

Эх, яблочко, да цвета ясного!

Бей слева белого, а справа красного!..

Эх, яблочко, куды котишься?

В губчека попадешь – не воротишься!..

Примечание.

Весь рассказ «С и н ь о р а» о своей жизни можно убрать или заменить сценой пантомимой (с песнями зонгами и танцами), где он (Г р и ш а или человек, его играющий) лишь изображает события.

Рекомендуются три зонга:

1. Попурри из немецких маршевых песен – о событиях в Германии и Швейцарии;

2. Попурри на темы итальянских песенок о любви – о событиях в Италии;

3. Музыка для русского духового оркестра (встреча в Одессе) – о событиях в Союзе.