— Очень проголодалась, — вздохнул Игорёк.

Гриша подсунул ей целую пригоршню сорванной травы. Но траву черепаха есть не стала. Обошла её стороной и побрела дальше. Потом остановилась у куста одуванчика, словно о чём-то раздумывая.

И мальчики увидели, как она жадно стала грызть вырезные листья.

Вот тут и догадайся! Оказывается, из всех трав ей нужны были именно эти горькие листья, из стеблей которых выступало липкое белое молоко.

И вдруг все трое услыхали сначала издали:

— Гриша Бочаров!..

Потом ближе:

— Вася Скалкин!..

Потом ещё ближе:

— Игорёк… Где вы?

— Ой! — тихонько сказал Гриша, лицо у него стало растерянным. — Это Таня… Она нас ищет.

Он хотел было выглянуть из-за кустов, но Васька не позволил.

— Пусть поищет… Пусть поищет… — с каким-то злорадством прошептал он несколько раз.

А Танин голос, всё приближаясь, выкрикивал по очереди их имена:

— Гриша… Вася… Игорёк…

Потом они увидели и саму Таню. Она остановилась возле тех кустов, за которыми они сидели. Наверно, она их давно искала. Лицо у неё раскраснелось, а глаза были теперь не сердитые, а испуганные.

Гриша снова сделал было движение, чтобы показаться Тане, но Васька с силой пихнул его в бок и погрозил кулаком.

А Таня, постояв немного возле кустов, побежала дальше по отлогому спуску.

Гриша с негодованием посмотрел на Васю:

— Не хочу я больше здесь сидеть! Она нас ищет, а мы не откликаемся. Не хочу так… Это — нечестно!

У Васи тоже был какой-то пристыженный вид.

— Ну, чего ты… — пробормотал он. — Ну давай выйдем…

И тут они увидали Лёшу. Вероятно, Лёша тоже их искал: он шёл медленно и внимательно глядел по сторонам.

— Смотрите, смотрите, как она хрупает! — своим тоненьким голосом закричал Игорёк.

В порыве нежности, наклонившись к черепахе, он поцеловал её твёрдый коричневый панцирь.

Лёша услыхал, шагнул за кусты и увидал всех троих.

— Чего ж вы сидите и молчите? Не слышите, что ли, как вас вожатая ищет? — И тут же он принялся кричать: — Таня, Татьянка, иди сюда! Они здесь. Вот они!

Таня не бранила не стыдила, хотя она и поняла, что они нарочно ей не откликались, когда она только что стояла рядом с ними и звала их. Она только посмотрела на Гришу, потом на Васю и тихо сказала:

— Эх, вы!..

Зато Лёша их как следует отчитал. Он сказал, что в лагере такой порядок: если вожатая зовёт, ей сразу отзываются. И пусть они это запомнят раз и навсегда.

Затем они все пошли обратно в лагерь. Впереди шёл Лёша. В одной руке он нёс корзинку с черепахой, другой держал за руку Игорька. А тот взахлёб рассказывал, с каким аппетитом его Тортила ела одуванчики: она ими так хрупала, будто сахар грызла!

Сзади с виноватым видом плелись Вася и Гриша. Вася ещё старался сохранить какую-то независимость, а Гриша, тот окончательно приуныл. Ему хотелось, чтобы Таня хоть что-нибудь сказала им, хотя бы побранила как следует. Но она шла молча, лишь у неё было усталое. Она даже не отбивалась от своей всегдашней надоедливой прядки, хотя прядка эта сейчас уныло свисала ей прямо на глаза…

А навстречу им бежала Лена Фокина:

— Мальчики!

Она остановилась возле них. В руках у неё была всё та же толстая книга, которую она и раскрыла, остановившись подле них. Поправив очки, хотела было читать:

— Тут вот что написано про черепах…

— Уже не надо, — остановил её Лёша.