– Не хочу сообщать дурные известия, но раз вы все равно ходили к ней… – начала она.

– Господи, надеюсь, я не подтолкнул Ардери к тому, чтобы перевести Барбару в другое место?

– Нет, конечно же. Но будьте спокойны: она этого не сделает, если только детектив сержант Хейверс сама не подтолкнет ее к этому шагу.

– Вы же знаете Барбару! От нее можно ждать чего угодно. Она в два счета может перейти любые границы, слететь с катушек…

– Вы пытались предотвратить то, что вам кажется неизбежным, – заявила Гарриман. – По крайней мере, я так поняла. Уверяю вас, на самом деле в этом направлении никаких изменений не предвидится, инспектор. – Доротея указала на путь, который она проделала от кабинета Изабеллы, после чего продолжила: – Она считает, что поступила правильно. На попятную она не пойдет.

– Если только не произойдет чуда. Я же пока таковых не видел, – согласился Линли.

– А вообще, детектив сержант Хейверс выглядит теперь чуть более собранной, вы не находите?

– Дело не в ее внешнем облике. Вы наверняка это слышали.

Доротея опустила глаза, изображая смущение. Впрочем, Томас отлично знал: эта молодая особа не считает для себя зазорным подслушивать под дверью – умение, в котором ей не было равных.

– Согласна, – сказала она, – в ней нет больше того задора, той искорки, что раньше. Сейчас детектив сержант Хейверс… уже не та, прежняя детектив сержант Хейверс. Лично мне даже как то грустно.

– Пожалуй, я соглашусь с вами, Ди. Но помимо попытки уговорить суперинтенданта не давать хода этому рапорту…

– Чего она никогда не сделает.

– …я понятия не имею, как вернуть Барбару в прежнее состояние, когда ее мозг извергал идеи подобно вулкану, и чтобы при этом этот самый ее мозг не соблазнял ее самовольничать, игнорируя приказы начальства. – Линли вздохнул и посмотрел на свои ботинки, которым, как он заметил, не помешала бы основательная чистка.

– Вот об этом я и хотела поговорить с вами, – призналась Доротея.

– О том, как вновь сделать из Барбары конфетку?

– Можно сказать и так.

– Это как понимать?

Секретарша разгладила несуществующую морщинку на шве своего платья.

Кстати, сегодня на ней было яркое летнее, все в оборках и рюшах, платье и ярко розовый полукардиган, стиль которого покойная жена инспектора определила бы без колебаний. Увы, сам он сделать этого не мог. Наряд был слишком праздничным для будничного дня в лондонской полиции, но Доротее он очень шел.

– Так, – сказала она. – Похоже, детектив сержант Хейверс жутко несчастна. Ее не узнать. Она как маятник, который качнулся слишком сильно в одну сторону и теперь слишком сильно качнулся в другую.

– Весьма удачное сравнение, – согласился Линли.

– Лично я считаю, что решение проблем, которые возникли у нее на службе, было всегда, хотя я почти уверена, что оно вам вряд ли понравится, если я о нем расскажу. Думаете, стоит?

– Давайте, а там видно будет, – улыбнулся Томас.

– Ну, хорошо. Дело вот в чем. Она зациклена. Она всегда была зациклена. Она… давайте назовем это сверхзацикленностью. Раньше это касалось только ее работы, расследований и тому подобного. Теперь же она зациклена на том, чтобы не навлечь на себя гнев суперинтенданта Ардери.

– Поскольку в столе у Ардери лежит ее рапорт, я склонен согласиться с таким мнением.

– Значит, этому явно есть причина, вам не кажется?

– Чему?

– Ее сверхзацикленности.

– Я бы сказал, что причина заключается в нежелании Барбары оказаться в Бервике на Твиде. Я бы не стал осуждать ее за это.

– Согласна, но это лишь половина дела, детектив инспектор.