|
Мэйбл была на пять лет старше Глэдис, вот‑вот сорок девять, и начинать все с самого начала ей было бы очень и очень трудно. Впрочем, сама Мэйбл не раз заявляла, что не желает «на старости лет» проводить все свободное время в зале судебных заседаний. Единственное, чего ей по‑настоящему не хватает, это «умного разговора». В минуту откровенности она как‑то призналась Глэдис, что ее положение отнюдь ее не угнетает. Гораздо удобнее не работать, благо заботы о благосостоянии семьи она свободно могла переложить на плечи мужа, зарабатывавшего неплохие деньги в ежедневных финансовых битвах на Уолл‑стрит. И все бы хорошо, но Мэйбл постоянно сжигало изнутри какое‑то внутреннее беспокойство, природу которого Глэдис было трудно объяснить.
– Ну что, Глэд? – приветливо спросила Мэйбл, на ходу допивая свой кофе и бросая стаканчик в урну. – Как тебе живется в твоем материнском раю? – Как обычно. – Глэдис слегка пожала плечами. – Дел по горло. Они медленно шагали по дорожке вдоль края футбольного поля, и Глэдис, не перестававшая следить за игрой, вдруг остановилась, чтобы сделать еще один снимок. Сэм забил второй гол, но лицо у него было недовольным – его команда проигрывала. Глэдис решила, что этот снимок вряд ли понравится сыну. «Что ж, такова неприкрашенная правда жизни, – подумала она. – Проигрывать тоже надо уметь!» – Вот закончатся занятия, – продолжила она, опуская фотоаппарат, – и мы все поедем на мыс Код. Кроме Дуга – у него, как всегда, дела, и он присоединится к нам позже. – А мы, наверное, поедем в июле в Европу, – сообщила Мэйбл, и на мгновение Глэдис испытала приступ зависти, хотя в голосе подруги не прозвучало ничего похожего на воодушевление. Глэдис давно пыталась уговорить мужа совершить путешествие в Старый Свет, однако он неизменно отвечал, что хочет подождать, пока дети станут немного постарше. Все они скоро отправятся в колледж, говорила ему в таких случаях Глэдис, и нам придется ехать одним. Ей так и не удалось убедить Дугласа. За прошедшие семнадцать лет он сделался настоящим домоседом и не любил уезжать куда‑то далеко от дома. Те дни, когда его привлекала романтика палаточных городков, давно миновали. – Звучит неплохо, – сказала Глэдис, поворачиваясь к Мэйбл. Две женщины представляли собой резкий контраст. Мэйбл была миниатюрной, очень подвижной, с короткими черными волосами и глазами цвета шоколада. Глэдис, напротив, была высокой, стройной и гибкой, с классическими чертами лица, глазами темно‑голубого цвета и длинными золотистыми волосами, которые были заплетены в толстую косу. (Глэдис часто шутила, что и не расплетает ее никогда, некогда расчесывать свою гриву.) Обе были очень красивыми женщинами, и ни одна из них не выглядела даже на сорок. – А куда именно вы собираетесь ехать? – уточнила Глэдис, не скрывая своего интереса. – В Италию и Францию. Может быть, заглянем на пару деньков в Лондон… – Мэйбл вздохнула. – Скучноватая программа, но ничего не поделаешь: когда путешествуешь с детьми, волей‑неволей приходится придерживаться традиционных маршрутов. Кроме того, Джеффу нравятся лондонские театры. – Она немного помолчала, потом добавила: – Мы уже сняли домик в Провансе – там проведем две недели, а потом – на машине в Венецию. Глэдис снова вздохнула. Ей это путешествие вовсе не казалось скучным. Во всяком случае, оно было намного интереснее жизни на мысе Код, весьма бедной событиями. Но, как справедливо заметила Мэйбл, дети не оставляли никакой свободы выбора. – Мы проведем в Европе полтора месяца, – продолжала Мэйбл. – Впрочем, не знаю, сумеем ли мы с Джеффом выносить общество друг друга, так долго, не говоря уже о мальчиках. |
