Так внезапно начавшийся роман столь же внезапно оборвался.

"Есть радость ясная вначале -- обида темная в конце"...-- но это опять поэзия.

Сегодня Дасаеву хотелось бы запоздало принести многим людям извинения за нечаянно нанесенные обиды, попросить прощения и у тех ребят, с кем встречался на ринге на том первенстве "Локомотива", где он стал чемпионом. За две недели во Дворце спорта железнодорожников он заработал злую кличку --Лютый, к его радости, так и оставшуюся в Москве. Не мог же он тогда объяснить каждому, что у него душа болит, жаль, если у кого-то осталось впечатление, что он патологически жесток.

Вернулись они домой уже в апреле, когда в их краях царила весна и ожил Бродвей. В ту пору телевидение еще не стало повсеместным, но в городе знали об успехе земляков на первенстве "Локомотива", тогда, как ни странно, был силен местный патриотизм. "Роман" с Резниковой, внезапно начавшийся и так же неожиданно для самого Рушана оборвавшийся, остался незамеченным, отодвинулся на второй план, никто ему не сочувствовал, не обсуждал. Скорее всего для всех "роман" этот остался как каприз Резниковой, дальновидный предлог, чтобы вернуть Мещерякова. А может, оттого, что отношения Светланки с будущим врачом давно все воспринимали всерьез, равно как и его отношения с Давыдычевой. Вообще всем казалось, что ничего не произошло, хотя его сердце, почувствовавшее дыхание любви, щемило от боли. Как максималист, он ощущал себя еще и предателем по отношению к Тамаре, в общем, запутался вконец, и однажды по пути в общежитие, задумавшись, вновь оказался у окон дома на улице 1905 года.

Нигде в мире, наверное, не существовало такого отсчета времени: "пятилетку за три года", "год за два", хотя в первом случае термин из идеологического ряда, во втором из уголовного,-- для советского человека суть ясна. Нечто подобное происходило в ту весну и со временем у Рушана и его друзей: они жили такой насыщенной жизнью, с каждодневными открытиями, что можно было иной день зачесть за месяц. Они открывали мир, себя, упивались новыми, дотоле неизведанными чувствами, и все в ту пору случалось впервые.

Тамара, учившаяся классом ниже, чем Светланка, неожиданно стала встречаться с одноклассником Резниковой, Наилем Сафиным. Наиль -- тихий, болезненный, домашний мальчик, вдруг стал провожать Тамару из школы, о чем тут же не преминули доложить Рушану. Но теперь, после "романа" с Резниковой, он считал себя не вправе вмешиваться, как делал до сих пор, да и Наиля всерьез воспринимать было смешно, тут, наверное, как и в случае с Резниковой, была какая-то уловка.

Вообще события разворачивались с калейдоскопической быстротой. Одно он успел заметить, что Светланка очень тактично избегала компаний, где он мог появиться, да и он почему-то боялся такой встречи. Настроения особого гулять не было, и он усиленно занимался дипломом и готовился к первенству города по боксу, финал которого, по традиции, много лет подряд приурочивался ко дню открытия парка. Не было соревнования, которое бы так жаждали выиграть боксеры, как это. Можно стать чемпионом республики, призером первенства СССР, выиграть Спартакиаду народов СССР, стать чемпионом любого знаменитого спортивного общества, будь то "Спартак" или "Динамо", но город признавал только своих чемпионов -- вот кого знали, любили, почитали! Они становились кумирами на все долгое лето, а администрация парка вручала каждому победителю жетон, дающий право бесплатного входа на танцы на весь сезон. Для них оркестр мог повторить полюбившуюся мелодию, а строгие вахтеры дружелюбно улыбались, когда обладатель жетона, пропуская подружку вперед, говорил: "Эта девушка со мной..."

В ту весну случилось много всяких событий, радостных и грустных, нужных и ненужных. Однажды среди дня он вынужден был ввязаться в драку в центре города, и в этот момент прямо на них вышли Тамара с Наилем.