— Спасибо, Костя, порадовал, — ухмыльнулся Турецкий. — Хорошая все-таки работа у вас, больших шишек: чужими руками жар разгребать.

— А ты трудись усерднее и тоже большие шишки себе набьешь, — посоветовал старинный друг. — А если серьезно, то разобраться обязательно надо. Ландырева я знаю: тот еще фрукт — сам увидишь. Но в мздоимстве никогда уличен не был. Не та натура.

«Большая шишка» секунду молчала.

— Но кто знает? Может быть, ему сделали то самое предложение, от которого уже не отказываются. Так что, пилите, Шура, пилите… Все проверь, Сань. Тщательно. С Житинской свяжись — поможет. Жалобщик нынче серьезный пошел — эти господа в покое нас не оставят.

— В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь, — кивнул Александр Борисович. — Видывали.

— Вот и хорошо, — вроде бы даже обрадовался заместитель генпрокурора тому, что подбросил другу работенку. — Ну все. Ступай. Не мешай мне работать.

К кабинету Турецкий подошел одновременно с посыльным, доставившим из Мосгорпрокуратуры справку о деле Асафьевых. Пробежав глазами документы из папки, Александр Борисович потыкал пальцем в кнопки телефона. Тычки сложились в номер заведения, откуда был доставлен пакет.

— Елена Валентиновна, здравствуйте. Турецкий. Спасибо, все в порядке. А ваше? Вот и отлично. — Турецкий помолчал, слушая собеседницу. — По службе конечно же. Как иначе? Вы мне дело о гибели Асафьевых нарочным отправляли, я ознакомился и теперь хотел бы поговорить со следователем. Да, из Центрального. Вы можете организовать? Пусть он подготовит мне все материалы по делу и перезвонит — договоримся о встрече. С вами тоже бы пересечься. Когда? Спасибо, Елена Валентиновна. Я — вечный ваш должник…

Следователь прокуратуры Центрального округа Василий Иванович Ландырев, мужичонка прохиндейского вида с чапаевскими усами, сидел перед «большой шишкой» Турецким уже спустя три часа…

Александр Борисович завел со следователем разговор по делу о гибели четы Асафьевых, но отчего-то кривыми путями. Все вокруг да около, не добираясь до сути. Возможно, мешала непонятная неприязнь, возникшая у Турецкого с первого взгляда на следователя. Помощник генпрокурора поймал вдруг себя на мысли: ему неприятен даже тот факт, что усы Ландырев отпустил, подражая знаменитому тезке. Подстраивающийся под обстоятельства человек, определил Александр Борисович. Взяткой не побрезгает. Но тогда только, когда можно проделать все шито-крыто. Сразу не раскусишь…

Потом, правда, сам себя устыдил мысленно: нельзя же судить о человеке по усам! И, уходя от околичностей, спросил наконец в лоб:

— А скажите, Василий Иванович, почему вы не произвели экспертизу автомобиля?

— Я провел. Судебно-техническую. Она, разумеется, касалась в основном оценки дорожной ситуации. А если речь о транспортном средстве, то экспертом установлено, что автомобиль получил повреждения, приведшие к гибели водителя и пассажира в связи с сильным ударом о бетонный столб осветительного фонаря.

— А техническое состояние автомобиля до катастрофы выясняли?

— А с чего это?

— Ну вдруг тормоза у машины были неисправны?

— Сотрудники ГИБДД при осмотре места происшествия обнаружили визуальный фрагмент тормозного пути. Хотя сработала антиблокировочная система и колеса намертво не фиксировались — по асфальту они, даже вращаясь, все равно скользили, стирая резину и оставляя видимый след. Уж очень велика изначальная скорость была. Так что функционировали тормоза на этой машинке, не переживайте.

— А можно допустить, что они были загодя повреждены и поэтому сработали с запозданием?

«Прохиндей» поглядел на Александра Борисовича, будто на олигофрена.