Зубавин перевел взгляд на фотографию шофера.

— Сколько ни ходили вокруг да около, а все-таки опять пришли к Ступаку.

— Без него не обойдешься. Он — пока единственная реальная ниточка, ведущая к «Горной весне». Все остальное — предположения, прогнозы, надежды и гаданье. — Шатров заглянул в свою записную книжку. — Вернемся к Власюку. Его радиопочерк вам не знаком?

— Радиопочерк? Я еще не советовался со специалистами.

— Посоветуйтесь. Это очень важно. Кто знает, может быть, радиопочерк окажется знакомым по прежним радиоперехватам. Ну, а как вы думаете, о чем радировал своим хозяевам Власюк?

— Об этом можно только приблизительно догадываться, товарищ полковник.

— Догадывайтесь!

— Сообщал о своем благополучном прибытии в Явор.

— Нет. Он это сделал раньше и в другом месте.

— Передавал очередную информацию? — сказал Зубавин и сейчас же себе возразил: — Нет, это тоже исключается. Ради этого он не стал бы так рисковать. Очевидно, передавал что-то исключительно важное.

— Правильно, я тоже так думаю. На мой взгляд, эта передача имеет прямое отношение к операции «Горная весна». Какое же именно? Сигнал ли это о начале действия? Просьба о помощи? Рапорт о том, что уже сделано? Ваше мнение, Евгений Николаевич?

— Товарищ полковник, у вас рождается столько вопросов, что я не нахожу сразу ответа. Дайте подумать.

— Думайте!

Зубавин после непродолжительной паузы сказал:

— Радист сигнализировал разведцентру о том, что он и его сообщники готовы действовать.

— Согласен! Вот и договорились. — Шатров посмотрел на часы, усмехнулся: — Три часа мудро, вдохновенно рассуждали, и может случиться, что все попусту. Это вам не точная наука, а раз-вед-ка. Разведывай и разведывай, где глазами, где ушами, где мыслью, авось до чего-нибудь путного и докопаешься. — Он поднялся, вскинул над головой руки, с удовольствием потянулся и широко, что называется сладко, зевнул. Эх, поспать бы теперь!.. Пойдем, Евгений Николаевич, освежим свои затуманенные головы.

Передав шифровку, Файн быстро, в течение одной минуты, свернул рацию, приладил ее на спине в сумке и ринулся напрямик, по еле заметной тропе, к северному выходу из урочища Мраморные скалы. Ориентируясь по компасу и карте, он продрался сквозь глухой горный лес и вышел на одну из дорог, ведущую в Явор со стороны карпатских перевалов.

Файн не сомневался в том, что работа его рации зафиксирована и что органы безопасности всполошились. Пройдет еще час, другой, и район Мраморных скал захлестнет петля блокады.

Файн шел по дороге, любуясь, как и полагалось туристу, весенними горами и пожаром вечерней зари. В его руках была добротная палка, вырезанная из благородного тисса. Глаза прикрыты темными очками, как бы защищающими от солнца.

За ближайшим поворотом дороги Файн увидел грузовую машину. Она стояла на обочине перед огромным замшелым камнем, из-под которого вытекала тоненькая прозрачная струя. Шофер сидел у подножия минерального источника, ел хлеб с салом и запивал ледяной «квасной» водой. Темная кудрявая его голова была мокрой — тоже, наверное, угощалась закарпатским нарзаном.

— Хлеб, соль и вода! — Файн вскинул руку к козырьку кепки, приветливо кивнул шоферу. — Не в Явор направляешься, молодой человек?

— Туда. Если по дороге, садитесь, подвезу.

— Спасибо.

Стемнело, в городе зажглись огни, когда Файн въехал в Явор. Проезжая мимо бывшей городской ратуши, он скользнул взглядом по бронзовому циферблату часов. Десять минут девятого. Не более двух часов понадобилось ему, чтобы опередить своих преследователей.