Показушный вариант дал свои результаты. Высокопоставленные чины начали с удовольствием копаться в трофеях, забыв про меня. Незнакомый мне начальник отошел в сторону с группкой каких-то не менее видных чинов, что-то обсуждая. За начальниками, словно привязанные, ходили высокие сумрачные парни, все на одно лицо, облаченные в горные костюмы и стандартные нагрудники-«лифчики». Скорее всего, офицеры-спецназеры из аксайской бригады. Меня за рукав в сторону дернул какой-то незнакомый худощавый полковник и попросил снова указать, уже на его карте, позиции боевиков и маршруты передвижения, он же знаком подозвал к себе моего полковника и, пока я рисовал, о чем-то вполголоса с ним беседовал. Покончив с картой, я, переминаясь с ноги на ногу, ждал окончания разговора, пытаясь вслушиваться в начальственный полушепот. Как я понял, в разговоре краями коснулись меня и моей группы. Начальник кивнул мне, я подошел, отдал карту и пояснил, что направленец будет с утра, сейчас он с моей группой на рекогносцировке и организовывает взаимодействие с мотострелками.

Направленца немного поругали за самодеятельность, расспросили меня, в каком районе Грозного я проживал в юности, позадавали какие-то совершенно дурацкие вопросы и отпустили с богом. И вот тогда я решился и задал вопрос про БТР. Мой начальник вылупился на меня, раскрыл рот, попытался, наверное, заорать, но, взглянув на другого полковника, наверняка представителя Генштаба, выпустил воздух через все отверстия, предназначенные для этого, и махнул рукой:

— Забирай, только ремонтируй сам как хочешь, заскочи к комендантским и предупреди, что машина прикомандирована временно к тебе.

Пришлось, сдерживая радостную лыбу, покивать головой и, быстренько откозыряв, ретироваться. Не успел я добежать до БТРа, как меня окликнули.

Ч-ч-че-ер-рт, сейчас все отменят или какую-нибудь задачу поставят.

Звал меня представитель Генштаба. Задачи он мне никакой не поставил, а просто попросил завтра заехать за ним и отвезти к себе в расположение — он хочет посмотреть, как мы живем, и там, на месте, озадачить меня по поводу нашей дальнейшей «работы». Направленцу благосклонно разрешили подождать начальство у меня.

Операция по завладению БТРом прошла успешно, но вот куда нас направят в следующий раз? Только бы не в центр…

Помотавшись по складам, я с боем, с криками и с вручением незамысловатых подарков все-таки получил причитающееся мне продовольствие. Заехали к комендачам. Извещать о том, что БТР теперь у нас, было абсолютно некого. Бойцы из экипажа что-то передали на словах своим сослуживцам, забирать им было абсолютно нечего — все их незамысловатое имущество валялось в десантных отсеках «восьмидесятки».

Направленец так и не просыпался, и я решил его вообще не беспокоить. До вечера прозанимался с группой, провел следственное мероприятие с водителем, которого притащили за шиворот два хмурых небритых дядьки-контрактника. Садыков пытался снять фары для пожарной машины с какого-то автомобиля, но был уличен и пойман.

Контрактники, решив слупить мзду с бойца, повелись на слезные увещевания и не стали бросать незадачливого воришку в зиндан. Магарыч решили снять с командира подразделения, то есть с меня. Вопрос был вполне решаем и дипломатическими путями.

Но и силу показать тоже стоило. Сержант Озернов, долго не задумываясь, двумя хлесткими ударами методично повалил обоих на землю. Вырвавшийся из цепких объятий Садыков, радостно заверещав, добавил несколько ударов ногами. Прекратив избиение окриком, я приказал подвести контрактников к себе. Взрослые небритые мужики сплевывали кровищу и угрюмо смотрели на меня, жутко матерясь.