В два часа ночи двинулись. Я шел за головным дозором и отчаянно зевал. За мной шел уже головной дозор осиповской группы. Паша остался с остальными наблюдать с крыши.

Неподалеку, в нескольких кварталах, где находился опорный ротный пункт, разгорался бой, ухали скорострельные пушки БМП, в воздух взлетали струи трассирующих пуль… С другой стороны, но уже подальше, куда-то ближе к Черноречью, гвоздили чьи-то танки. Сейчас наши Федеральные силы ведут с кем-то городские бои. Нехорошо, конечно, но нам это на руку: меньше внимания к нам.

Проводили. Я кивнул Осипову на прощанье и дал команду Кипрачеву и Ежову заворачивать обратно. Вернулись без происшествий. Я забрался в комнату под наваленные кучей матрасы, положил рядом с собой радиостанцию, посадил рядом связиста, который все время охал и стенал по поводу своей посеченной осколками задницы, проинструктировал еще раз заместителя, поделил время дежурства между разведчиками и благополучно заснул, не обращая внимания на крики пехотинцев Романова, все еще блуждающих в потемках по этажам дома и разыскивающих различные «трофеи». Проснулся я довольно поздно, часов в девять утра. Сидевший рядом связист потихоньку дремал, пуская слюни на грязный воротник бушлата. Услышав мое шевеление, он встрепенулся и, вытаращив глаза, доложил, что группа Осипова на связь так и не выходила.

Чувствуя тревогу, я вылез из-под матрасов и одеял и, поеживаясь, побрел в другую комнату, откуда тянуло дымом.

Паша уже приготовил завтрак: какие-то длинные макароны с тушенкой и домашним лечо, горячий чай с вареньем. Как доложил заместитель, ночь прошла спокойно: он спал на крыше вместе с наблюдателями, и его в случае чего будили. Условленных знаков из серии ракет в направлении ухода Осипова никто не наблюдал.

Беспокойство начало перерастать в тревогу. Лично растолкал отдыхающие смены и начал расспрашивать. Нет, никто не видел именно зеленых ракет. Попытался вызвать по портативной станции Осипова. В ответ — молчание. Связист забубнил позывные, но тоже безрезультатно. Наверняка что-то случилось, и, скорее всего, что-то нехорошее. Идти самим на поиск? А стоит ли? Ладно, подождем до часу дня, высмотрим ориентиры и попробуем ближе к вечеру пройтись, хотя не очень и хочется.

Пришел на завтрак Алексей Романов и рассказал, что ночью в районе опорного пункта, откуда мы выдвигались, был конкретный бой, но потерь вроде немного, духов откинули назад в кварталы. Ну вот, еще один повод для беспокойства: как там наш Садыков и наше подвижное жилье?

Связист меня успокоил: сказал, что с утра связывался с «Бульваром» и даже лично говорил с Садыковым — татарин, по ходу дела, уже скорешился и со связистами.

Не успели мы как следует подкрепиться, как совсем рядом, этажами ниже, стало что-то дробно стучать и ухать. В комнату на карачках заполз скатившийся с крыши Григорович и заорал, перекрикивая шум разрывов:

— Там с переулка, с параллельной улицы, выкатил КамАЗ! На кузове у него установка зенитная стоит, по нам лупит, как сваркой!

Я подхватив бинокль и автомат, на карачках пополз на крышу. За мной, чертыхаясь, карабкался по лестнице Романов. На крыше валялся второй из наблюдателей от мотострелков с прижатыми к лицу окровавленными руками.

— Высунулся все-таки, придурок! — прокричал Григорович и начал отжимать руки бойца от лица. — Все, кирдык, ему полморды напрочь снесло, — через пару секунд возвестил он.

Романов жутко заматерился, а я пополз к углу: надо было все-таки как-то осмотреться.

Вроде нормально. Я высунулся. Метрах в трехстах от нас из проулка между домами из-за стен наполовину выехал КамАЗ с открытым кузовом, на котором была закреплена ЗУ-23. Наводчиков не было видно за закрывавшими их щитками, и они безнаказанно расстреливали нашу укрепленную девятиэтажку.