Между скоплением кораблей и Айдлвилдом я заметил пару более ярких мазков. Это могли быть транзитные шаттлы — а может быть, подходили новые звездолеты. Вблизи «веретено» Айдлвилда — сужающийся конец конуса — казалось ажурным. Причалы, ремонтные доки, карантинные и медицинские зоны образовывали сложнейший трехмерный лабиринт. Поблизости болталась примерно дюжина разнокалиберных кораблей, и еще несколько стояли «на привязи» у хосписа. Большей частью это были маленькие служебные суда на реактивной тяге — чаще всего Нищенствующие использовали их для внешних ремонтных работ. Среди них выделялись две посудины покрупнее, но и они казались карликами в сравнении с любым субсветовиком на главном причале.

Первый был обтекаемой формы и напоминал акулу — скорее всего, он предназначался для спуска в атмосферу. На гладком корпусе, черном, словно всасывающем свет, ярко серебрилась эмблема — гарпия и нереида. Я сразу узнал шаттл, доставивший меня с вершины моста Нуэва-Вальпараисо на «Орвието» после нашего спасения. Шаттл был прикреплен к Айдлвилду прозрачной «пуповиной», внутри которой я увидел медленно движущийся поток спящих. Они все еще были «холодными», то есть находились в криогенных капсулах. По всей длине пуповины проходила судорога компрессионной волны. В этом было что-то непристойное — шаттл словно откладывал яйца… или испражнялся.

— Все еще разгружают? — спросил я.

— Нужно очистить еще несколько отсеков трюма со спящими, и корабль освободится, — пояснил первый Нищенствующий.

— Держу пари, вид этой «слякоти» у вас энтузиазма не вызывает.

— Я бы не сказал, — отозвался второй весьма унылым тоном. — На все воля Божья.

Корабль, к которому направлялся наш лифт, сильно отличался от шаттла. Я бы сказал, что это просто груда хлама, которой каким-то образом придали устойчивую форму и пустили дрейфовать. Казалось, она еще не разлетелась по всей планетной системе только потому, что висит неподвижно.

— Я лечу на этой хрени?!

— «Стрельников» — хороший корабль, — возразил первый Нищенствующий. — Не переживайте. На нем куда безопаснее, чем кажется.

— Или гораздо менее безопасно? — вмешался его спутник. — Я все время путаю, брат.

— Я тоже. Может быть, проверим?

Он полез в складки своей хламиды. Не знаю, чего я ожидал, но только не появления на свет деревянной дубинки. Похоже, она была сработана из ручки садового инструмента и снабжена на узком конце кожаной петлей, а на другом — украшена несколькими любопытными царапинами и пятнами. Второй Нищенствующий вцепился в меня сзади, а его коллега принялся методично отрабатывать удары на моей физиономии. Я почти не мог сопротивляться: эти парни чувствовали себя в невесомости, как рыбы в воде, да и силы им было не занимать. Похоже, обошлось без переломов, но под конец вид моей физиономии полностью соответствовал моей фамилии. Я еле видел одним глазом, во рту плескалась кровь и кусочки отбитой зубной эмали.

— И как это понимать? — прошепелявил я, чувствуя себя полным идиотом.

— Прощальный подарок от брата Алексея, — пояснил Нищенствующий, убирая дубинку. — Ничего серьезного, господин Мирабель. Чтобы вы запомнили и впредь не лезли в наши дела.

Я выплюнул кровавый сгусток. Пунцовый шар, сохраняя форму, проплыл от одной стенки к другой и аккуратно размазался по светлому пластику.

— Не видать вам моих денег, как своих ушей, — сказал я.

Они красноречиво переглянулись, но решили, что с меня хватит. Подозреваю, что им не слишком хотелось иметь дело с таким неуравновешенным типом — не сомневаюсь, что они уже получили определенную информацию от сестры Даши.