Вода встретила Раодена прохладными объятиями. Она была живым существом; он слышал ее мысленный зов. «Пошли, — звала она, — я подарю тебе избавление». Она ласкала его, как любящая мать, хотела избавить от боли и горя. «Пошли, — просила она. — Ты сможешь наконец отдохнуть».

«Нет, — ответил Раоден. — Еще не время».

Фьерденцы закончили поливать элантрийцев и смочили в масле факелы. Во время приготовлений Шуден не переставал двигаться, его руки выписывали сдержанные круговые узоры, не убыстряясь, как на том занятии по фехтованию. Люкела начали одолевать сомнения, что джиндосец вовсе не собирался сражаться, а всего лишь готовился к неизбежному.

И тут Шуден взорвался движением. Молодой барон ринулся вперед, кружась, как танцор. Его кулак врезался в грудь читающего молитву монаха-воина, послышался звучный хруст, а Шуден развернулся и хлестнул того ладонью по лицу. Шея демона не выдержала силы удара, голова повернулась назад, а глаза вылезли из орбит.

И за все время Шуден так и не открыл глаз. Люкел не был уверен, но ему показалось, что он что-то видел, как будто в рассветных тенях за джиндосцем следовало слабое свечение.

Выкрикнув боевой клич — скорее чтобы подбодрить себя, а не запугать врагов, — Люкел ухватил ножку стола и замахнулся на солдата. Его дубинка отскочила от шлема фьерденца, но удар получился достаточно сильным и на мгновение оглушил противника, Люкел снова размахнулся и нанес второй удар в лицо. Солдат упал, а Люкел подхватил его меч.

Теперь у него появилось оружие; вот только бы знать, что с ним делать.

На стороне дахорцев были скорость, сила и выносливость, но Хратен превосходил их упорством. Впервые за долгие годы между умом и сердцем джьерна воцарилось согласие. Его поддерживала непоколебимая убежденность — та самая, что окутывала его в день прибытия в Арелон, когда он твердо верил в то, что спасет королевство.

Пока что он сдерживал натиск, хотя и с трудом. Пусть Хратену не хватало преимуществ Дахора, но он по праву гордился славой мастера меча. Недостатки в силе и скорости он компенсировал умением и опытом. Джьерн замахнулся и вонзил меч в грудь монаха, между костяными наростами, лезвие прошло под утолщенными ребрами и проткнуло сердце. Дахорец задохнулся, начал клониться набок, и Хратен выдернул меч. Тем не менее напирающие противники заставили его отступить в переулок.

Краем уха он слышал, как Сарин разматывает кляп.

— Их слишком много! — выкрикнула девушка. — Ты не сможешь победить всех.

Она была права. К счастью, по толпе монахов прошла волна смятения, и с другой стороны до Хратена донеслись звуки битвы: в бой вступила почетная гвардия Эвентио.

— Пошли. — Сарин потянула его плечо.

Джьерн рискнул бросить взгляд на нее: принцесса указывала на приоткрытую дверь соседнего дома. Хратен кивнул, отбил выпад одного из монахов и побежал за ней.

Раоден скорее по привычке, чем по необходимости, ловя ртом воздух, вынырнул на поверхность. Галладон и Карата испуганно отскочили от воды. Принц ощущал, как по лицу стекает прохладная голубая жидкость — не вода, а что-то другое. Что-то более густое. Он не обратил на нее внимания, а постарался поскорее выбраться из озера.

— Сюл! — удивленно воскликнул Галладон.

Раоден покачал головой, не зная, что сказать. Друзья ожидали, что он растворится в озере; они не знали, что вода не заберет элантрийца, пока тот сам не попросит.

— Пошли, — хрипло выдавил он, поднимаясь.

Несмотря на энергичные действия Люкела и неистовую атаку Шудена, остальные горожане тупо стояли и смотрели на разворачивающуюся битву.