Рис подобрался чуть ближе и посмотрел на него с любопытством, хотя было заметно, что все же предпочитает держаться подальше.

— Что случилось?

Закрыв ладонью глаза, Хет прохрипел:

— Пшел вон. — Тон был таков, что спорить не имело смысла.

Затрещала лестница, и его поддержал голос Сагая:

— Ступай домой, Рис.

Хет опустил руку, чтобы посмотреть на партнера: тот поморщился, взглянув на его покрытую синяками и ссадинами физиономию. Хету повезло, что Сагай был не из тех, кто вечно талдычит: «Я ж тебя предупреждал!»

Невзирая на протесты и даже угрозы Хета, Сагай детально изучил шишку на его затылке.

— Ничего себе, — сказал он. — Лучше, чем обычно, как мне кажется.

— Что у вас там происходит? — возопил сосед, чье окно выходило на эту крышу.

— Ничего, — ответил Сагай, в голосе которого таился намек на рычание. Дневные представления кончились. Иди и дрыхни.

Сосед исчез из окна, недовольно бормоча что-то.

— Ну, — сказал Сагай потише, — так что же случилось?

Хет приподнялся на локте и рассказал ему все без исключения, если не считать упоминания о первой встрече с Констансом. Хет хотел обмозговать ее сначала сам, а уж потом, позже, рассказать об этом случае Сагаю.

Сагай все равно древностями интересовался куда больше, нежели Хранителями.

— Новый текст Выживших, да еще Древнее письмо! И целый! — говорил он, и в глазах его горел огонь страсти исследователя.

«Наконец-то нашелся кто-то, кто уделяет находке то внимание, которого она заслуживает! Реликвии древности — не предмет торговли, а предмет обожания. Это-то и делает их уникальными, — думал Хет. — А разве торгаши могут относиться к своим горшкам со страстью?»

— Чего бы я ни отдал за то, чтобы видеть ее, держать в своих руках… говорил Сагай. — Ты много прочел? Как она называется?

— «О преодолении тестинти». Я успел прочесть то тут, то там по нескольку фраз. Все жутко неясно. Я никак не мог понять, о чем же говорит автор. А еще я не хотел показать Риатену, что умею читать. — Как бы он хотел, чтобы там с ним был его партнер! Сагай изучал Древнее письмо в Гильдии ученых Кеннильяра и был куда опытнее, чем Хет, в решении разного рода загадок этого языка. — А что значит «тестинти»?

— Очень трудный вопрос. Я подозреваю, ты забыл, какие там интонационные знаки?

— Разумеется, я ведь в это время был занят кое-чем.

— Хм-м-м… Это слово может иметь значение «стены», «барьеры»…

— Не думаю, что речь там идет об архитектуре, — заспорил Хет. — Мне удалось прочесть отдельные слова, но смысл прочитанного всегда ускользал от меня. Что-то такое… насчет «как войти и как покинуть западные врата Неба и познать души обитателей Запада».

— И там не было династической печати, как я понимаю?

— Во всяком случае, из семи определенных не было. А я не стал выискивать из сотни вероятностных. — Новички всегда хвастались, что им удалось найти новые династические печати: Академия вела им счет, и некоторые ученые тратили целую жизнь на проверку их подлинности хотя за последнюю декаду к списку «определенных» не прибавилось ни одной.

— Возможно, это философский труд.