Самым разумным было бы сесть в летающие корабли и подняться в воздух (в трюмы уже погрузили три сотни превосходных кристаллов), но сердце Тонгора противилось мысли о бегстве. Если бы ему нужно было думать только о себе, он без промедления покинул бы укрытие среди скал и непременно нашел неизвестного противника, чем бы ему это ни грозило. Но Тонгор давно уже не был одиноким искателем приключений, который может бродить по свету, ни о чем не заботясь, кроме как о чести воина. Он — король и в первую очередь должен думать о многих тысячах людей, от него зависящих. Поэтому, хотя ему и претило бежать, не нанеся в ответ ни одного удара, он понимал, что необходимо поступить именно так.

— Горм! Если бы только увидеть этих собак, мы изрубили бы всю их стаю или погибли в бою, а не прятались здесь, как желтобрюхие унзы, — проговорил он, еле сдерживая ярость.

— Да, господин, — ответил военачальник. — Но сейчас мы беспомощны! Мы не можем сражаться с невидимками.

Тонгор проворчал что-то, но вынужден был согласиться:

— Ладно, ясно одно: если мы задержимся здесь еще ненадолго, невидимые враги всех нас перебьют.

— Может, сделаем вылазку? Нападем на них неожиданно? — предложил старый даотар.

Тонгор молча размышлял над этим предложением… Заманчиво… Но он не имеет права рисковать: необходимо сохранить имеющийся запас ситурлов и обязательно доставить в Патангу. И незачем… Сарк сарков знал свой долг и понимал, что необходимо сделать в первую очередь, хотя сердце его стонало от гнева.

— Нет, — ответил он. — Том Первис, дай команду садиться на корабли. Поднимемся туда, где нас не достанут стрелы этих собак. Потом вернемся в Альтаар.

— Да, но… — начал было возражать воин.

Тонгор оборвал его:

— Это приказ. Выполняй! Мне это нравится не больше, чем тебе. Но делать нечего. Действуй!

Даотар отдал команду горнисту на флагманском судне, и тот протрубил сигнал. Черные драконы с восхитительной слаженностью шаг за шагом стали отступать к воллерам, защищая друг друга щитами, и забираться в тяжелогруженые корабли. За воинами Тонгора последовали джегга, которым ничего не оставалось, как потрясать огромными копьями, грозя пустой равнине.

Почти все люди находились уже на борту. Тонгор и даотар Воздушной гвардии последними направились к воздушным судам. Они вышли из-за скалы, за которой прятались, и побежали к ближайшему кораблю. В них полетело множество черных стрел, будто град ударил в землю.

Так получилось, что старый воин достиг судна первым. С удивительной для его возраста ловкостью военачальник уцепился рукой за палубное ограждение и запрыгнул на борт! Встав на колени и прикрываясь щитом, протянул руку своему господину.

Но тут случилось нечто странное.

Тонгор остановился, споткнувшись, попытался ударить мечом по воздуху, качнулся, будто налетел на невидимое препятствие, — и исчез!

Том Первис разинул от удивления рот. Он слышал шум потасовки: тяжелое дыхание, ругань, звон оружия, — но ничего не видел. У старого даотара волосы зашевелились на голове, когда он заметил, как приминается сухая трава в том месте, где стоял до этого Тонгор. Казалось, по ней ходят невидимые ноги.

— Господин! Я иду! — крикнул он, выхватил меч и взялся рукой за ограждение, для того чтобы спрыгнуть на землю. Но вдруг раздался другой звук — топот множества ног! Невидимая армия приближалась к воллерам.

Из ниоткуда донесся сдавленный голос Тонгора:

— Назад! Назад, глупец!.. Сейчас же взлетайте! Не пытайтесь меня спасать. Взлетайте, пока невидимки не захватили корабли!

Том Первис в отчаянии застонал.