— Ты кажешься храбрым, Шейн, для того, кто не помнит, что находился в моем присутствии прежде, — сказала Амелия. — Но я не причиню ей боль. Или кому-либо из вас. — Она посмотрела на Клер снова, и на этот раз в ее глазах было тепло. Своего рода комфорт. — Уверяю тебя, я полностью осознаю, что я здесь делаю.

Она вспомнила. Облегчение обрушилось на Клер, и она вздохнула, пока напряжение покидало ее тело. Вокруг по-прежнему было опасно, нет сомнения, но с Амелией на их стороне, конечно же, все будет в порядке.

Она могла убедить Мирнина поступить правильно.

— У них Ада, — сказал Мирнин. — Вы должны найти ее. Пожалуйста.

Амелия отпустила Клер и отвел ее в сторонку, вне пределов досягаемости Мирнина.

— В этом нет необходимости, — сказала она, и сострадание в ее голосе было своего рода ее собственной болью. — Мы оба знаем, где Ада, Мирнин. Я знаю, что вы помните.

Он не двигался и ничего не говорил, но был безумный, лихорадочный блеск в его глазах.

— Вы были больны. Ада заботилась о вас, но вскоре она заболела. Слабость всегда вскрывала плохие стороны в вас, и она ослабела. Однажды…

— Нет, — сказал Мирнин. Это был не столько отказ, сколько просьба не продолжать этот разговор.

— Однажды я пришла сюда и нашла ее мертвой. Осушенной до смерти.

— Нет!

— Было слишком поздно спасать ее, но вы попытались, как только пришли в себя. Небеса знают, что вы пытались. Вы сделали все от вас зависящее, чтобы сохранить от нее то, что вы могли бы… разве вы не помните?

— Нет, нет, нет! — Мирнин опустился на корточки, пряча лицо в ладонях. — Нет, это не правда!

— Ты знаешь, что это так, — сказала Амелия и прошла вперёд, чтобы ласково положить руку на его плечо.

— Мой друг, этот разговор проходит у нас не в первый раз. Ты заболел, и ты начинаешь забывать, и ждёшь, что она вернётся. Но ведь Ада не вернётся? Она ушла.

— Нет, она не ушла, — прошептал Мирнин. — Я спас её. Я её спас. Она не может умереть вновь. Она не может покинуть меня. Она в безопасности. Я буду держать её в безопасности.

Никто не сможет навредить ей.

Он всё ещё думал, что Ада была машиной. Это было даже больнее, чем его горе; это была ещё одна замедленная трагедия, потому что Клер знала, что ей придётся увидеть, как он вспоминает всё вновь, увидеть, как он теряет всё, что любил, вновь.

В точности как все остальные.

Но разница в том, что Мирнин хотел держаться за эти воспоминания, должен был держаться за них. Он был на три года в прошлом, больной и безумный.

Он делал всё, что было в его силах, пытаясь не допустить им забрать от него Аду. Именно поэтому он в первую очередь посчитал злоумышленницей Клер… потому что где-то в глубине души она всё ещё пытался спасти Аду, и знал, что Клер намеревалась уничтожить её.

— Вы не можете забрать её, — прошептал Мирнин. — Вы не можете забрать её у меня.

Пожалуйста, не делайте этого.

Выражение лица Амелии стало прежним, холодным.

— Нечего забирать, — сказала она.

— Ады нет. Три года назад ты рыдал в углу и истязал себя. Мне пришлось остановить тебя, пока ты не принялся уничтожать всех без разбору, пытаясь не утонуть в своей боли. Я не позволю тебе разбудить это… чудовище. Ты заслуживаешь лучшего.

Мирнин вздрогнул и безвольно уронил свои руки.

— Что ты собираешься сделать?

— Отключить машину. — сказала она. — Остановить это безумие, пока мы ещё в состоянии сделать это.