|
Ещё мгновение стояла привычная для джунглей тишина из переплетённого духотой клёкота, стрекота, жужжания, свиста и заунывных перекличек, а следом хлынуло во все открытые заслонки – даже в унитаз вода не мчится с такой прытью. Ветви дерева, а с ними гамаки дрогнули. В грохоте Марден первым выбрался из кокона, затем помог Лучо. Когда же он раздвинул кромки гамака, в котором прятался Максим, ему навстречу рванул птицеед. Марден, позабыв осторожность, выругался в голос. Птицеед, конечно, не древолаз, но приятного мало. Парень молодец. Терпел соседство с пауком, не пикал. Марден посмотрел на него с молчаливым одобрением и вынужденно признал: шустовская порода в нём чувствуется.
Серхио Мардену никогда не нравился. В Шустове-старшем с первого знакомства угадывалось что-то чрезмерное, чувствовался внутренний мотор, работающий круглые сутки. Дельгадо, знакомя проводника с Серхио, улыбаясь мерзкой улыбочкой, назвал того пытливым исследователем, жаждущим познания через все доступные каналы. Так и сказал, чёрт возьми. Если бы Марден услышал нечто подобное про кого-нибудь ещё, оборжался бы до колик. Но достаточно было пожать руку Серхио и заглянуть ему в глаза, и всякая насмешка, не успев вырваться, усыхала. Марден его побаивался. От таких лучше держаться подальше. – Я всех видел, – отчитался Лучо. – А ты? – Марден, срывая с гамаков маскировочную мишуру, покосился на Максима. – Получил, что хотел? – Получил, – кивнул Максим. С тех пор как Марден согласился вместе с ним отправиться за Скоробогатовым, его словоохотливость поугасла. Парень перестал травить байки про Томмазо Кампанеллу и «современный город роскоши для избранных творцов». Отвязали тросы, скрутили гамаки и уже готовились спускаться вниз, Лучо даже перебрался на нижнюю ветку, когда Марден шикнул: – Тихо! По тропе возвращались два индейца. Максим замешкался. Не понял, что происходит. Марден, сунув ему гамаки, прижал парня к стволу дерева. – Опусти голову. Не двигайся. Индейцы шли быстро. Часто оглядывались. Марден и Максим были слишком открыты. Ветки и завеса дождя не помогут, если индейцы посмотрят наверх. Голова пульсировала от напряжения. Любой неверный шаг ведёт в могилу. Хотя кто тут станет для тебя рыть могилу? Они и своего-то бросили гнить на тропе. И чёрт бы с ней, с могилой, просто хочется жить. Проклятый Лучо – надо было ему сунуться за Максимом в Науту… Мысли серой пеной накипали в голове, но Марден не пытался их успокоить. Под шум мыслей успокаивалось сердце. Дыхание выравнивалось. Следом пришла решимость. Марден ждал, когда их наконец заметят, чтобы тут же принять решение – спрыгнуть и бить или бежать, – а потом сообразил, что индейцы ведут себя странно. Во-первых, это были кандоши, которых прежде на разведку не отправляли. Во-вторых, они шли гружённые поклажей. В-третьих… чёрт возьми, они остановились в двадцати шагах от дерева! Стояли, о чём-то переговаривались. В ливень не разобрать слов. Да и вряд ли Марден понял бы их язык. – Что там? – на пределе слышимости спросил Максим. Вместо ответа Марден, увидев, что индейцы опять двинулись по недавно протоптанной тропе, ткнул Максима в бок. Кандоши остановились во второй раз. Огляделись, словно ждали кого-то ещё. Затем сняли рюкзаки – бережно поставили их под деревом, на котором прятались Марден, Лучо и Максим. От индейцев их отделяло метра три-четыре. Прошла минута, и кандоши… бросились в противоположную сторону от той, куда направлялись остальные члены экспедиции. Бежали быстро, с ловкостью перепрыгивали гнилушки и обрубки деревянистых лиан – следы недавних ударов мачете. Рюкзаки остались на месте. Ливень звонко лупил по их зелёным дождевым накидкам. Марден понял, что пора отсюда убираться. |
