Земля под ногами содрогнулась. Раздался отдаленный грохот — это древнейшие здания Нижнего Града обрушились, словно сбитые дрожью Тартара. Постепенно тряска утихла, а небо вспыхнуло прожилками света всевозможных цветов, и за прежним узором созвездий проступил новый. Пристально глядя на небо, я сумел распознать знакомые созвездия из царства нашей земной реальности.

— Видишь, все они сходятся вместе, — тихонько проговорила Либусса. — Миллион сфер небесных сближаются… больше чем миллион! Миттельмарх и наш мир сливаются воедино и слиянием этим соединяются с иными реальностями бытия. А когда единение свершится, фон Бек, во всех них произойдет изменение!

— А когда Танец Светил завершится, — подхватил Монсорбье спокойным, даже каким–то обыденным тоном, словно произносил речь с трибуны, — закрепится новый узор. Установится новый порядок.

Они продолжали что–то говорить, но голоса их теперь словно отдалились. Стена отделила меня от них… от всего, кроме Либуссы. Герцогиня взяла меня за руку и увлекала еще ближе к раскаленному тиглю. Кожа на лицах прислужников, что раздували мехи, и на руках их покрылась волдырями ожогов, но они продолжали свою работу с каким–то одержимым рвением, разжигая ненасытную топку.

— Еще жарче, еще! — приказала Либусса. Я видел, как эти создания идут на приступ, как они убивают себя, но я все равно жалел их, хотя, без сомнения, они почти и не чувствовали сейчас боли.

— Вон! — Златокудрая жрица воздела руку. Одна из Осенних Звезд сдвинулась наконец с места и прочертила низкую мерцающую дугу по черному бархату неба. Громадный розовый с желтым диск был окружен мутно–лиловым ореолом. — Astra Sultan, — выдохнула дева, смакуя латинские слова, как иные смакуют вино, задержав его на языке перед глотком.

Лицо Монсорбье очистилось от испорченности и злобы. Жестокость и развращенность исчезли в одно мгновение, уступив место благоговению перед свершающимся чудом. Губы его приоткрылись, как у изумленного школяра. Он запрокинул голову, следя глазами за движением звезды, что величаво плыла по небу.

Еще одна звезда сдвинулась с места, словно стремясь разбиться о первую. Она была меньше первой — цвета бледной охры.

— Звезды танцуют, — сказал Монсорбье. — Как красиво!

Плавильный тигль начал сотрясаться и издавать какие–то глухие звуки, похожие на стоны.

— Жарче нельзя, госпожа! — прокричал кто–то из прислужников.

Она тихо шепнула мне:

— Приготовь меч, любимый.

Я вынул из ножен благородный клинок. Отполированная сталь сверкала, как в зеркале, словно в мече была заключена вселенная в миниатюре. Рукоять его пульсировала рубиновым мерцанием, но пока еще мутным, так что орел, бьющийся внутри камня, был виден лишь мельком. Его безумные глаза настойчиво вспыхнули, обратившись ко мне, но уже через мгновение исчезли в рубиновом мареве. При всем своем весе меч, сбалансированный с небывалою точностью, легко лег мне в ладонь. В это мгновение любовь моя к Либуссе преисполнила меня любовью к клинку. Я смотрел на него с радостным изумлением.

Всю жизнь свою стремился я к этому мгновению!

Еще две звезды сдвинулись и поплыли по темному небу, и Танец начался по–настоящему. Из какой–то далекой невидимой точки явилось темно–желтое солнце. Размеры его увеличились уже вдвое, но сияние, казалось, стало бледнее. Оно направилось к северу, на мгновение застыло на месте и поплыло в противоположную сторону. Другие звезды кружились вокруг него, сначала–крошечными скоплениями, потом — десятками и сотнями, и вот уже тысячи звезд выстроились в мерцающем хороводе, образуя правильные геометрические фигуры, двигаясь в полном согласии, как было всегда, только гораздо быстрее, с головокружительной, невообразимою скоростью.