— Ему было плохо, — сказал Микелис. — Без вас мы не знали, что делать и дали ему две таблетки из тех, что вы оставил.

— Две таблетки? — Руиз—Санчес с трудом опустил ноги на пол и попробовал встать. — Я понимаю, вы не знали что предпринять, но, все же, лучше мне посмотреть его…

— Рамон, сядьте, пожалуйста. Микелис говорил тихо, но его твердый тон не допускал неповиновения. Подсознательно, священник был рад подчиниться этому большому уверенному человеку, поэтому он позволил себе усесться назад на стул. Ботинки свалились с его ног на пол.

— Майк, кто здесь священник? — сказал он устало. — Хотя, я все же уверен, что вы все сделали правильно. Он в порядке?

— Да, но похоже он очень болен. Правда, у него хватило энергии, чтобы ворочаться большую часть ночи. Лишь недавно он, наконец, угомонился и заснул.

— Хорошо. Сегодня уже ничего не надо. А с завтрашнего дня дадим ему лекарство внутривенно. В этой атмосфере превышение дозы салициловой кислоты может привести к осложнениям. Он вздохнул. — Как, теперь мы можем отложить дальнейшие расспросы?

— Конечно, если здесь больше ничего не произошло.

— Ох, — сказал Руиз—Санчес, — думаю, здесь много чего произошло.

— Так я и знал, — сказал Агронский. — Черт побери, так я и знал. Я ведь говорил тебе, Майк, помнишь?

— Что—нибудь неотложное?

— Нет, Майк — нам ничего не угрожает, в этом я уверен. Ничего такого, что может помешать нам отдохнуть. Похоже, вы устали не меньше меня — на вас лица нет.

— Вы правы, — согласился Микелис.

— Но почему же вы не связывались с нами? — взорвался Агронский. — Вы напугали нас до полусмерти, Отец. Если здесь действительно что—то происходит, вы должны были…

— Непосредственно сейчас нам ничего не угрожает, — терпеливо повторил Руиз—Санчес. — А что касается связи, то я знаю об этом не больше вашего. До этой ночи, я был уверен, что мы регулярно общаемся с вами. За связь отвечает Кливер, и мне казалось, он выполняет свои обязанности. Я обнаружил, что это не так лишь после того, как он заболел.

— Тогда нам, по—видимому, придется подождать, — сказал Микелис. — А сейчас я бы с удовольствием прилег… Но, Рамон…

— Что, Майк?

— Должен сказать, что эта история нравится мне не больше, чем Агронскому. Завтра нам нужно во всем разобраться и подвести итоги работы комиссии. Корабль придет за нами через день или около того и, чтобы принять к этому времени решение, мы просто должны во всем разобраться. А теперь, ради Бога, давайте растянем гамаки. Пролететь на вертолете двадцать пять тысяч миль через туман тоже было непросто.

— Да, Майк, — сказал Руиз—Санчес. — Вы правильно сказали, ради Бога.

Священник—биолог из Перу проснулся первым — физически вчера он устал меньше всех. Уже вечерело, когда он выбрался из гамака и пошел взглянуть на Кливера.

Физик лежал в бессознательном состоянии. Его лицо посерело и как будто сморщилось. Это было удачное время чтобы искупить вчерашнее плохое обращение с больным. К счастью, его пульс и дыхание почти пришли в норму.

Руиз—Санчес тихо вошел в лабораторию и приготовил фруктозу для внутривенного введения. Одновременно, из банки консервированного яичного порошка он взбил что—то вроде суфле и поставил его на спиртовку жариться — это была еда для остальных.

В спальне священник установил стойку для внутривенного введения. Кливер даже не вздрогнул, когда игла вошла в его большую вену на внутренней стороне сгиба руки. Руиз—Санчес закрепил трубку пластырем, проверил, как поступает жидкость из перевернутой бутылки, и вернулся в лабораторию.