И все же его тело продолжало давить на гамак с ускорением, равным силе тяжести на Земле.

— Всем внимание. Через одну и две десятых минуты мы будем проходить орбиту Луны. Сейчас наблюдательный купол открыт для пассажиров. Сенатор Уэгонер просит присутствия мисс Эббот и полковника Рассела в наблюдательном куполе.

Ни звука не доносилось от ионных двигателей, которые, совершенно очевидно, были выключены, когда «Per Aspera» находился едва ли более, чем в 250 милях от поверхности Земли. И все же сейчас корабль уже проходил орбиту Луны, без всякого, даже малейшего намека на движение, хотя до сих пор, похоже, продолжал ускоряться. Что же приводило его в движение? Пейдж не мог расслышать ничего, кроме тихого шума корабельного электрогенератора. Который работал ничуть не громче, чем на Земле.

Генератор совсем не был перегружен разогревом электронно–ионной плазмы электромагнитными волнами. Значит, плазма не выбрасывалась из дюз ракеты. Не слишком весело полковник отстегнул последний ремень крепления, и встал, сознавая, каким ребенком он, очевидно, является на борту этого корабля.

Палуба была неподвижна — ощущение, совершенно ненормальное для его ног во время полета, и подошвы его обуви давили на нее с нормальным давлением неизменного земного тяготения. Только привычки, выработанные многолетней службой в пространстве, предохранили его от пробежки по проходу между каютами к наблюдательному куполу.

Там уже находились Энн и сенатор Уэгонер. Гаснущий лунный свет омывал их спины, в то время как они смотрели вперед, в пространство. Они наверняка были несколько больше, чем Пейдж, взбудоражены стартом, но сейчас почти оправились. В сравнении с эффектом от старта нормального челнока, этот мог лишь слегка нарушить их спокойствие. И конечно же неожиданный переход в немыслимое поле тяготения, соответствующее земному, не мог бы спутать их нетренированные рефлексы так серьезно, как он спутал реакции Пейджа, наработанные бесчисленными летными часами. Если подумать, сказал про себя полковник, то такие космические полеты, вполне могли оказаться гораздо более легкими для гражданских лиц, чем для космонавтов. По крайней мере, в ближайшие несколько лет.

Пейдж осторожно приблизился к Энн и Уэгонеру, чувствуя себя весьма робко. Посередке, между фигурами сенатора и девушки, сияла светлая, твердая точка желто–белого цвета, смотрящая в наблюдательный отсек сквозь толстое, космическое стекло. Точка фиксированная и неподвижная, как и все остальные звезды, заглядывающие сюда. Четкое доказательство того, что тяготение корабля не производилось с помощью вращения вокруг оси. А сама желтая точка — сияющая между локтем Уэгонера и плечом Энн — была ничем иным, как планетой ЮПИТЕР.

По обе стороны планеты виднелись две маленькие светлые точки. Четыре Галилеевых спутника, видимые также далеко отстоящими друг от друга невооруженным глазом Пейджа, как они могли бы выглядеть с Земли в телескоп, имевшийся в распоряжении Галилея.

Пока Пейдж стоял, замешкавшись, на входе в наблюдательный отсек, маленькие точки, бывшие самыми большими лунами, уже явственно отделились друг от друга. И одна из них начала закатываться за правое плечо Энн. Да, «Per Aspera» все еще ускорялся. И он направлялся к Юпитеру с такой скоростью, какой не соответствовало ничто из опыта Пейджа. Пораженный полковник попытался сделать в уме хотя бы очень грубый подсчет увеличения параллакса и исходя из этого — попробовал прикинуть скорость сближения корабля с Юпитером.

Маленький челнок для доставки пятерых людей, не говоря уже о десятерых, жужжащий едва ли громче обычного катера — не способный забраться дальше Спутника–1, сейчас мчался к Юпитеру со скоростью примерно в четверть скорости света.

ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ — СОРОК ТЫСЯЧ МИЛЬ В СЕКУНДУ.

И становящийся более разборчивым цвет Юпитера указывал на то, что «Per Aspera», по–прежнему продолжает набирать скорость.