– Я пришел сказать тебе, что начинаю новую жизнь. Все. Все долги оплачены и все обязательства выполнены. Я свободный человек.

– Я что-то никак не могу понять, от чего ты вдруг стал свободным?

– Не от чего, а от кого, – поправил Толик.

– И от кого же? – Улыбка сползла со Светкиного лица, и ее глаза посмотрели на мужа выжидательно.

– От вас. От тебя, от ребят, от вечных обязательств и цепей. Ты пойми, за последние четверть века я впервые никому ничего больше не должен.

– Интересно, – задумчиво проговорила Светка, – а последние двадцать пять лет, выходит, ты был в долгах как в шелках, я правильно тебя понимаю?

– Правильно. Я должен был растить детей, вечно заботиться о куске хлеба, постоянно куда-то бежать и что-то делать, а теперь – все.

– Увлекательная теория, Нестеров, только одно сюда не укладывается.

– И что же?

– Как быть с тем, что еще сегодня утром ты говорил мне, что я самая любимая и что лучше меня нет на всем белом свете?

– Знаешь, Свет, мне неприятно это говорить, но все укладывается. Понимаешь, все эти годы я жил с тобой, но совершенно тебя не любил.

– Что? – Света беспомощно заморгала глазами, не в силах поверить в абсурд происходящего.

– Это правда. Мы жили с тобой, жили дружно, растили Аленку с Володькой и считались образцовой, порядочной семьей, удачливой и крепкой, но это было не совсем так. Ты не подумай, что я поступаю непорядочно, просто у каждого из нас своя жизнь, и она, к сожалению, одна. Пришло время, когда я освободился и хочу наконец пожить для себя, понимаешь, для себя самого.

– Я почти поняла, только скажи, почему ты ждал так много лет, если все, что между нами было, – просто фикция? – Губы Светы невольно передернулись, язык слушался плохо, но она старалась говорить так, чтобы не показать мужу, насколько больно ранят его слова. – Почему это произошло не двадцать лет назад, не десять, даже не неделю назад, почему именно сегодня?

– Сегодня я сделал предложение другой женщине, и она согласилась, – спокойно произнес Анатолий, будто в его словах не было ничего необыкновенного.

– Ах, вот оно что! – выдохнула Света. – И как ты себе представляешь свою свободную жизнь дальше?

– Я ухожу из дома, не беру ничего, оставляю все тебе и детям, отказываюсь от прав на квартиру, переоформляю на Аленку машину и гараж. Я считаю, что все, что я должен был сделать для тебя и детей, я сделал… и теперь могу пожить для самого себя.

– Толя, – так же спокойно произнесла Света, – ты хорошенько подумай, прежде чем так поступить, потому что назад дороги не будет.

– Светочка, не надо меня пугать, я все обдумал, мне же не пятнадцать, правда?

Светлана смотрела на мужа и не узнавала. Все черты лица его преобразились, осветившись каким-то внутренним светом и теплом. Серые глаза стали почти голубыми, светлый вихрастый чуб растрепался и топорщился, как в юности, непослушным ежиком; тонкие губы улыбались, превращаясь от этого в узкую длинную полоску.

– Тебе нужен развод? – Света слышала свой голос будто со стороны, будто за нее говорил сейчас кто-то другой, а она стояла сбоку и подслушивала чужой разговор.

– Я знал, Светлячок, что ты меня поймешь. Хочешь, я расскажу, к кому я собрался уходить? – мило улыбнулся он.

Светке показалось, что для мужа этот разговор настолько прост и обыден, словно размышления о покупке новых домашних тапочек. Неужели он не понимает, не чувствует, как ей тяжело? Неужели он и вправду считает, что она, выслушав о его новой пассии, посоветует ему поплотнее запахнуть воротник и не забыть взять носовой платок?

– Я дам тебе развод, – тихо сказала она, и в лице ее не дрогнула ни одна черта.