— Хорошо.

— Пойдем, — капитан повел Наташу через коридор, к лестнице, по ступеням, мимо двери конференц-зала, на смотровую площадку. — Скоро ты будешь дома, — приговаривал он. — Поспишь.

Девушка шагала, словно сомнамбула, не замечая ничего вокруг, слепо глядя прямо перед собой. Капитан подвел ее к дверям женского туалета.

— Как тебя зовут? — Девушка не ответила. — Ладно, не хочешь отвечать — не отвечай. Умойся хорошенько. Договорились?

Наташа покорно кивнула. Ей было все равно. Она в крови? Значит, в крови. С нее сорвали одежду? Ну и пусть. Какая теперь разница? Хуже, чем сейчас, ей уже не будет. Не может быть хуже. Умыться? Она умоется.

Капитан открыл дверь, и девушка шагнула в небольшое, на удивление чистое помещение. Совершенно механически она подошла к раковине, пустила воду, зачерпнула ладонями и плеснула в лицо. Как только холодные капли коснулись кожи, она вдруг вновь обрела способность чувствовать, воспринимать реальность. Словно вынырнула из полосы густого маслянистого тумана. Заболело разбитое лицо, тело. Заныли сломанные ребра. Накатила волна жгучего стыда. Девушка закрыла лицо ладонями и заплакала снова. Ей было непереносимо плохо.

Капитан закурил, оперся спиной о стену, застыл, рассматривая лежащий на полу розоватый солнечный прямоугольник, длинный и узкий, как клинок стилета. Его затея постепенно оборачивалась какой-то жуткой стороной. В отлично разработанном плане возник перекос. Почему все произошло именно так? Возникло даже чувство нереальности происходящего. Неужели это он стоит здесь с оружием в руках? Неужели рядом его ребята и это именно он привел их сюда? Зачем? Для чего? Только ради того, чтобы лишить жизни каких-то выродков? Но «свято место пусто не бывает». Вместо них придут другие выродки, и спираль пойдет на очередной виток. Правда, те, следующие, будут жестче и безжалостнее. Сыграет свою роль неудачный опыт предшественников. Но тогда зачем все это?

От солнечного блика перед глазами у него поплыли желто-белые пятна. В висках снова проснулась и заворочалась боль. Она привела капитана в чувство. Он отвернулся.

Подошел сержант. Через правую руку у него висел длинный плащ. В левой он держал шприц-ампулу из индивидуальной аптечки.

— Умывается? — спросил он.

— Плачет.

— Пусть, — сержант оглянулся на дверь туалета. — Этот ублюдок еще не вышел?

— Нет пока.

— Ага. Ну ладно. Мы подождем.

Из мужского туалета появился Гера. Умытый, чистый. На переносице у него темнела неровная багровая рана. Глаза заплыли, отчего лицо стало напоминать поросячью морду. Капитан посмотрел на забрызганные кровью брюки и туфли Геры, вздохнул.

— Блин! Как шнобель-то разбила, сука, — громко возвестил тот, заметил капитана, сержанта, спросил удивленно: — Вы уже? Шустро. Пристрелили? — Оценил молчание. — Ну и правильно. Не х...я с ней валандаться. — Подошел ближе, поинтересовался у капитана по-свойски: — Сигаретка есть? Мои в кровище вымокли. — Капитан протянул пачку. Гера закурил с удовольствием. Полюбопытствовал: — Ну, и как она вам?

Капитан поднял взгляд, несколько секунд смотрел. Гере в глаза, а затем снова отвернулся равнодушно и приказал:

— Сержант, возьми кого-нибудь из людей, выведи этого человека в шахту и расстреляй.

— Чего-о-о? — Челюсть у Геры отвисла. Он не поверил своим ушам. — Ты ох...л, что ли?

Капитан не отреагировал. Сержант передвинул автомат на грудь, оглянулся.

— Волчара, поможешь? — Тот кивнул, соглашаясь. Сержант хлопнул Геру по плечу: — Докурил? Пошли тогда.

Волк подошел, цепко ухватил убийцу за предплечье.