Но что он будет делать, если она уйдет? Он даже думать не хотел, что может снова оказаться один, и соблазн отговорить ее от этого звонка был слишком велик.

Он старался заглушить внутренний голос, шептавший ему: «Не будь эгоистом». Почему бы ему не поговорить с ней об этом? Он понимал, что не скажет ей ничего нового, она и так боится до смерти, что мать ей откажет. И если хотя бы половина из того, что она поведала ему, правда, то такой исход вполне вероятен. Поэтому оговорить ее — значит, напротив, сделать для нее доброе дело, в конце концов.

Может, постараться подумать о ней, а не о себе? Вот так-то, парень. Он перевел беспокойный взгляд на лицо Присциллы, живое и светящееся надеждой. Мягкие отблески заката пробивались сквозь густые перышки ресниц, отчего медово-карие глаза казались еще ярче. Прежде ему никогда не приходило в голову, что если бы она могла хорошо питаться и не пребывала в постоянном страхе оказаться на улице, она была бы очень хорошенькая или по крайней мере стала бы такой с годами.

— Итак… — Пожав плечами, он кашлянул, прочищая горло. — Тебе нужна мелочь. Да?

— А… — Она небрежно отмахнулась, но его предложение явно польстило ей, и Пи-Джей улыбнулась еще шире. — Я позвоню в кредит.

Он старался не подлизываться. Она уже упоминала подобную возможность — звонок за счет вызываемого абонента; но тогда ее мать отказалась оплатить звонок, просто сказала «нет» и повесила трубку. Засунув руку в карман, он подвел Пи-Джей к ближайшему автомату, затем отошел, чтобы не мешать ей, пока она будет разговаривать. Но, наблюдая за ней исподтишка, он уловил точный момент, когда на ее лице постепенно угасла надежда, и понял, что ее мать, должно быть, опять не ответила на звонок.

Через секунду она подошла к нему. Вся ее бравада ушла, ее лицо сделалось жалким и как-то сразу постарело. Сердце Джареда тоскливо заныло.

— Вот… — Он протянул ей пригоршню мелочи. — Ты говорила, что дома плохо с деньгами. Вдруг она просто не может оплатить твой звонок?

Слезы стояли в ее глазах, когда она взглянула на него.

— Она попросила оператора сказать мне, чтобы я больше не звонила. Сказала, что я сама заварила эту кашу, мне и расхлебывать. — Ее лицо сморщилось.

— О черт! — Он потянулся, чтобы похлопать ее по плечу, но она увернулась.

— Ладно, фиг с ней! — огрызнулась Пи-Джей, словно его не было рядом. — Кому нужна эта старая кошелка? — Но слезы текли по ее щекам нескончаемым потоком.

Джаред отвернулся, выказывая то же уважение к ее чувствам, которое проявила она, когда он куксился. И когда она, резким движением вытерев слезы, повернулась кругом и быстро зашагала прямо в сторону Шестнадцатой улице, он поспешил за ней, сохраняя небольшую дистанцию. У него щемило сердце от жалости к ней.

Они уже почти подошли к Шестнадцатой улице, когда серебристая «тойота» новейшей модели, поравнявшись с ними, вдруг резко сбавила скорость. Затемненное стекло медленно поползло вниз, и Джаред увидел, как мужчина, сидевший за рулем, потянулся, чтобы посмотреть на Пи-Джей.

Еще шагов пятьдесят, и они избавятся от этого назойливого преследования, подумал Джаред и ускорил шаг. Черт, этого еще не хватало! Как началось с этого дурацкого звонка, так и пошло… Еще каких-то жалких полквартала, и они будут в безопасности на Молл-стрит, потому что там оборудована пешеходная зона и рядом с тротуаром тянется только трамвайная линия.

— Эй, малышка! — крикнул мужчина, пожирая глазами Пи-Джей, его взгляд замер на ее плоской груди.