— Хороший у нас пилот, знает свое дело! — похвалил Завитушный, спустившись вслед за генералом по выброшенной лесенке. — А то выбросил бы нас куда-нибудь в черту на кулички, и добирайся тогда до Черкесска как знаешь, на перекладных.

Они стояли, озирая поле, на котором стояло несколько самолетов различного калибра и разных компаний.

Однако не только их пилот из Москвы оказался не робкого десятка.

Через минуту-другую послышалось нарастающее басовитое гудение, и на соседнюю дорожку приземлился небольшой самолетик неизвестной генералу Матейченкову авиакомпании.

— Гость из Пешавара, — скользнул по нему опытным взглядом Завитушный.

— Из Афганистана?

— Ну да.

— Что же его никто не досматривает? Где пограничники?

— Эта служба уже почитай год, как бездействует. Разве что начальник аэропорта поинтересуется, не ли у гостя чего недозволенного! — сплюнул Завитушный. — А так — вход свободный: прилетай кто хочешь!

— Непорядок, — покачал головой генерал и, вытащив записную книжку, что-то в нее записал. — Этак любой наркотик можно притаранить…

— Само собой.

Между тем, несколько человек в папахах, вышедших из приземлившегося самолета, принялись осторожно спускать по трапу тускло блестящий на солнце металлический контейнер.

— Груз двести?

— Он самый, — вздохнул Завитушный.

— Но почему из-за границы?

— Очень просто, — пояснил Сергей. — Многие из черкесов и карачаевцев ищут счастья и заработков за границей — в республике при безработице и вообще при полном бедламе прокормиться трудно. А там и солдатом можно приспособиться, и вооруженным охранником в частной компании, или еще где-нибудь…

Между тем люди в папахах, в чем-то неуловимо похожие друг на друга, взвалили печальный груз на плечи и осторожно двинулись в сторону ждущей их поодаль автомашине.

— Это обычай предков, — пояснил Сергей Завитушный, глядя вслед удаляющейся процессии. — Черкес или карачаевец может сложить голову где угодно, но хоронить его следует только на родовом кладбище.

…Вскоре новые впечатления нахлынули дружно, но эпизод на аэродроме — груз двести и осторожно несущие его на плечах люди в папахах — не забывался.

Генералу Матейченкову и в дурном сне не могло привидеться, что этот в сущности малозначащий эпизод — окажет влияние не только на его карьеру, но и на самую его жизнь…

* * *

Много повидали афганские просторы. Многие захватчики пытались прибрать их к рукам. Но чужеземцы приходили и уходили, словно волны, набегающие на песок, а поля и горы оставались непокоренными, и след чужих сапог заносили пески, словно залечивая раны.

Много их было, захватчиков, но помнить всех может только история.

Прежде здесь, в самом труднодоступном месте предгорий Гиндукуша, располагался тайный схрон повстанцев — склад оружия и боеприпасов. Затем его расширяли и углубляли, приспосабливая для жилья. Труд нескольких поколений совершенно преобразил некогда скромный тайный схрон.

Перестройка его длилась несколько десятилетий. Кроме того, денег сюда было вбухано без меры, с учетом того, для кого он предназначался. Восемнадцать просторных горизонтальных плоскостей, на которых размещались необходимые помещения, горизонтальные уровни пронизывались капсулами бесшумных скоростных лифтов. Весь гигантский комплекс был энергетически независим и не нуждался в стороннем источнике энергии, поскольку получал ее в достаточном количестве, поскольку питался от небольшой атомной станции, расположенной неподалеку в одном из недоступных каньонов.