Значит, мертвых не оплакивают, размышляла Уитни. Их развлекают. Праздник в честь смерти или, точнее, в честь связи между жизнью и смертью. Внезапно она почувствовала, что понимает смысл церемонии, и ее отношение к ней изменилось.

Уитни взяла мыло, которое ей протянул Дуг, и улыбнулась ему:

– Это прекрасно, не правда ли? Он взял маленькое простое полотенце и вытер им лицо.

– Прекрасно?

– Да. Они не забывают человека после смерти. Ты возвращаешься, сидишь на празднике в первом ряду, слушаешь все городские новости, пьешь вино. В смерти очень плохо то, что оказываешься в стороне от всего веселого.

– Самое худшее в смерти то, что ты умираешь, – возразил Дуг.

– Ты понимаешь все слишком буквально. Я думаю, может, легче встретить смерть, когда знаешь, что впереди у тебя что-то есть.

Дуг никогда не считал, что смерть можно чем-то облегчить. Просто случается так, что ты умираешь и больше не будешь играть с жизнью. Дуг покачал головой, уронив полотенце:

– Ты интересная женщина, Уитни.

– Конечно. – Смеясь, она понюхала мыло. Оно пахло восковыми цветами. – И голодная. Давай посмотрим, что там в меню.

Когда Мари вернулась, на ней была разноцветная юбка до пят. На улице обитатели деревни деловито устанавливали на большом столе еду и напитки. Уитни, рассчитывавшая на несколько горстей риса и фляжку свежей воды, снова обратилась к Мари со словами благодарности.

– Вы гости нашей деревни. – Серьезная и торжественная, Мари опустила глаза. – По традиции, унаследованной нами от предков, мы отмечаем ваш визит. Мой отец послал меня пригласить вас на праздник, который мы устраиваем в вашу честь.

– Я знаю только, что мы голодны, – сказала Уитни Дугу и продолжила по-французски, дотронувшись до руки Мари:

– И очень благодарны.

Уитни принялась уплетать все подряд. Хотя на столе не было ни одного знакомого блюда, кроме риса и фруктов, это ее не смущало. В воздухе витали пряные и экзотические запахи. Мясо было приготовлено не на электрической плите, а под открытым небом и в каменных печах. Это выло замечательно. Уитни поглощала крепкое пальмовое вино бокал за бокалом.

Заиграла музыка – барабаны и примитивные духовые и струнные инструменты. Кажется, поля один день могут подождать. Гости были редкостью в этом далеком, глухом углу, и, если они приходились ко двору, их появление становилось праздником для всей деревни.

Уже испытывая легкое головокружение от выпитого вина, Уитни пустилась в пляс вместе с деревенскими мужчинами и женщинами.

Они приняли ее в свой круг, улыбаясь и кивая, когда она попыталась подражать их движениям. Ритм музыки ускорился, и некоторые мужчины начали подпрыгивать и кружиться. Уитни откинула назад голову и засмеялась. Она вспомнила прокуренные, переполненные нью-йоркские клубы. Электрическая музыка, электрические огни. Там каждый старается затмить другого. Она подумала о тех лощеных, любующихся собой мужчинах, которые были – или старались быть – ее партнерами. Никто из них не выдерживал сравнения с мужчинами племени мерина. Она вертелась в танце до тех пор, пока голова у нее не закружилась. Обернувшись к Дугу, она потребовала:

– Потанцуй Сумной.

Лицо ее покраснело, глаза сверкали. Тело было горячим и до невозможности нежным. Смеясь, Дуг покачал головой:

– Я пас. У тебя хорошо получается за нас двоих.

– Надо поступать, как все. – Уитни ткнула пальцем ему в грудь:

– Если ты не будешь танцевать, мерина могут подумать, что ты их не уважаешь. – Она схватила его за руку и потянула за собой.