Сантэн бросила вниз связку ключей. Несколько минут спустя послышались тяжелые шаги, и в кухню вошел рослый, лохматый пузатый мужчина с бутылкой коньяка, которую он, как ребенка, прижимал к груди.

Волосы у него были такие же густые и курчавые, как у Сантэн, но нависали на лоб и в них проступали седые пряди. Усы, пышные и нафабренные, превратились по краям во внушительные пики. Папа смотрел на Майкла единственным темным блестящим глазом. Второй глаз был закрыт пиратской черной повязкой.

— Кто это? — спросил он.

— Английский летчик.

Мрачное выражение исчезло.

— Брат-воин, — сказал мужчина. — Товарищ по оружию, еще один истребитель проклятых бошей!

— За последние сорок лет вы не истребили ни одного боша, — напомнила Анна, не отрывая взгляда от ожогов Майкла, но папа не обратил на нее внимания и направился к Майклу, широко раскрыв медвежьи объятия.

— Папа, осторожней, он ранен.

— Ранен! — воскликнул папа. — Коньяк!

Он произнес это так, словно между этими двумя словами существовала самая тесная связь, нашел два тяжелых стеклянных стакана, поставил на кухонную стойку, подул на них, распространяя запах чеснока, протер полой пиджака и сломал красную восковую печать на горлышке бутылки.

— Папа, но ты ведь не ранен, — строго сказала Сантэн, видя, что он до краев наполнил оба стакана.

— Я не могу обижать столь мужественного человека, предлагая ему пить в одиночестве.

Он протянул Майклу стакан.

— Граф Луи де Тири, к вашим услугам, мсье.

— Капитан Майкл Кортни, Королевские военно-воздушные силы.

— A vфtre santй, капитан!

— A la vфtre, господин граф!

Граф пил с нескрываемым наслаждением, потом вздохнул, вытер тыльной стороной ладони великолепные усы и обратился к Анне:

— Лечи дальше, женщина.

— Будет жечь, — предупредила Анна, и Майклу на мгновение показалось, что речь о коньяке, но Анна взяла из каменного кувшина горсть мази и наложила прямо на открытый ожог.

Майкл взвыл от боли и начал подниматься, но Анна удержала его большой красной, со следами тяжелой работы, рукой.

— Перевязывай, — приказала она Сантэн, и когда девушка наложила повязку, боль утихла и сменилась приятным теплом.

— Так гораздо лучше, — сказал Майкл.

— Конечно, — ответила довольная Анна. — Моя мазь помогает от всех болезней, хоть это оспа, хоть почечуй.

— Мой коньяк тоже. — Граф снова наполнил стаканы.

Сантэн отошла к корзине с выстиранным бельем на одном из кухонных столов и вернулась с только что выглаженной рубашкой графа; невзирая на возмущение отца, она помогла Майклу надеть ее. Потом, когда она готовила импровизированную перевязь для раненой руки, за окном послышался звук работающего мотора, и Майкл увидел знакомую фигуру на столь же знакомом мотоцикле, который развернулся, разбрасывая гравий.

Мотор закашлялся и замолчал. Послышался голос:

— Майкл, мальчик мой, где ты?

Дверь распахнулась, и показался лорд Эндрю Киллиджеран в шотландском берете. Лорда сопровождал молодой офицер в мундире Королевской медицинской службы.

— Слава Богу, вот ты где! Не бойся, я привез тебе костоправа. — Эндрю подтащил врача к Майклу и с легкой досадой в голосе добавил: — Похоже, ты и без нас неплохо управился.