«И, право, говорил не очень глупо!» – рассказывала она потом об этом диковинном случае его товарищам-кавалеристам.
A Nicolas между тем надувается все больше и больше.
– Благодаря моему воспитанию, – ораторствует он, – благодаря вам, ma noble et sainte mere, la ligne de conduite que j'ai a suivre est toute tracee. Cette ligne – la voici: моя благородная и святая мать, линия поведения, которой я следую, вполне ясна. Эта линия – следующая. желай в пределах возможного, беспрекословно исполняй приказания начальства, будь готов, et ne te mele pas de politique и не вмешивайся в политику… Один из наших гувернеров сказал святую истину: nul part, a-t-il dit, on n'est aussi tranquille qu'en Russie! pourvu qu'on ne fasse rien, personne ne vous inquiete!! нигде так спокойно не живется, сказал он, как в России! лишь бы ничего не делать, никто тебя не тронет!! A в переводе это значит: не возносись, не пари в облаках – и никто тебя не тронет. Но если ты желаешь парить – что ж, милости просим! Только уж не прогневайся, mon cher, если с облаков ты упадешь где-нибудь… ou cela ne sent pas la rose! где не пахнет розами!
– Merci! merci, mon fils! – страстно произносит Ольга Сергеевна.
Но Nicolas не слушает и, постепенно разгорячаясь, несколько раз сряду повторяет:
– Oui, dans cet endroit-la cela ne sentira pas la rose… je le garantie! Да, там розами пахнуть не будет… за это я ручаюсь!
Мало-помалу, раздражаясь собственною фантазией, он вступает в тот фазис, когда человеком вдруг овладевает какая-то нестерпимая потребность лгать. Он останавливается против maman, несколько времени смотрит на нее в упор, как будто приготовляет к чему-то необычайному.
– Вы знаете ли, maman, что это за ужасный народ! – восклицает он, – они требуют миллион четыреста тысяч голов! Je vous demande, si c'est pratique! Я спрашиваю вас, целесообразно ли это!
С минуту и мать и сын оба молчат, подавленные.
– Они говорят, что наука вздор… la science! наука! что искусство напрасная потеря времени… les arts! искусства! что всякий сапожник в сто раз полезнее Пушкина… Pouschkinn!
Новая минута молчания.
– Они отвергают брак, ils vivent comme des chiens avec leurs chiennes! они живут, как кобели со своими суками! Они не признают таинств, религии, церкви… notre sainte eglise orthodoxe! Et vous me demandez, si je suis nihiliste!! нашей святой православной церкви! И вы спрашиваете меня, не нигилист ли я!
Ольга Сергеевна не может больше владеть собой и бросается к Nicolas.
– Nicolas! Я вижу! я все теперь вижу! Tu es un noble et saint enfant! Ты благородный и святой мальчик! но скажи, ты знал? ты знал кого-нибудь из этих страшных людей? – с каким-то ужасом спрашивает она.
– Maman! Я видел одного из них на Невском: il etait mal peigne, pas du tout lave… плохо причесан, неумыт. и от него пахло!
– L'horreur! Ужас!
* * *
Политическая программа Nicolas не только успокоивает Ольгу Сергеевну, но даже внушает ей уважение к сыну.
– До сих пор я только любила тебя, – говорит она, – теперь я тебя уважаю!
На что Nicolas со всем энтузиазмом пламенной души отвечает:
– Oh! ma noble et sainte mere! mais sentez donc! sentez, comme mon coeur bondit et trepigne О! моя добрая святая мать! попробуйте! попробуйте, как бьется и трепещет мое сердце. |