Оставшаяся тройка - воздушный, друид и пустынник проходили один лабиринт на всех, и в нем не было ничего необычного. Да, присутствовали проваливающийся пол, перестраивающиеся сами собой стены, клейкая невидимая паутина - все это затрудняло прогулку по лабиринту, но все же это была именно прогулка. И не было ничего удивительного в том, что эти трое выбрались первыми, хотя особо и не торопились. А вот остальным пришлось попотеть.

Трасса эльфа могла порадовать лишь больного на всю голову маньяка - кругом ни живой травинки, ни деревца, одни камни, а на них, как издевательство над бедным эльфом, искусственные цветы, созданные, похоже, под заказ пациентами психиатрической больницы. Маги для правдоподобия даже ароматом их снабдили соответствующим. Зрители аромат, конечно, ощутить не могли, но позеленевшее лицо эльфа демонстрировало высочайшее качество вони, которое смогли создать имперцы.

Да и старичок, явно гордясь творчеством своих психов, рьяно комментировал происходящее.

- Вон тот красный цветок сделан из гниющего мяса, а белые тычинки - это черви. Самое трудное было разместить их в нужном порядке. А эти серые, пушистые - полуразложившиеся тушки нрогов. Как красиво спиральками закручены их хвосты, - восторгался маг. Я поняла, главный маньяк - это он сам.

А вот эльф его восторгов не разделял. Около покачивающихся на палочках тушек он зажал себе рот рукой и попытался сдержать рвотный порыв. Отвлекся, а зря. На это, собственно, имперцы и рассчитывали. На ушастого красавца со всех сторон накинулись грозные жуки, а может шмели - не поймешь. Что-то мохнатое, крылатое и размером с ладонь. Эльф, придя в себя, начал сбивать летающих монстров еще на дальних подлетах, но первую волну он подпустил слишком близко. Жуки молниеносно развернулись в воздухе, продемонстрировав эльфу свою заднюю часть, выпустили прицельно по эльфийской тушке струю чего-то желтого и, наверняка, жутко вонючего. Красавец эльф мигом приобрел невыразимо загадочную расцветку, и стал напоминать неуклюжего повара, решившего во время шторма приготовить омлет.

Весь изгаженный в чем-то желтом, боец, тем не менее, успешно отбивался от летающих тюбиков с краской. И только первая волна смогла нанести урон его внешнему виду, остальные прорваться сквозь оборону не смогли. Стрелы летали быстрее жуков, а глаза у эльфа, похоже, были расположены даже на затылке.

Когда воняешь сам, то остальные неприятные запахи воспринимаются уже не так остро. С застывшей на лице маской презрения к окружающей действительности, грязный, вонючий, но не сломленный духом, эльф устремился дальше по лабиринту.

Теперь мне понятно, почему все так ненавидят старикашку - за его извращенное чувство юмора. Или это такая месть - имперцы ведь постоянно проигрывают, вот и отыгрываются на победителях на своем этапе игры.

А гном в это время продвигался по исключительно живописным зеленым коридорам. Шелковистая трава мягко прогибалась под тяжелой гномьей поступью, а цветы, растущие на зеленых стенах, радовали бы своей красотой любого, кроме жителя подгорного мира. Гном страдал, словно деревенский мужик, внезапно очутившийся на великосветском балу.

Больше всего неприятностей он ждал именно от цветов, ну, в крайнем случае, от травы, поэтому на камни, лежащие на дороге, он даже внимания не обратил. А зря! Как только гном занес над ними ногу, камни со стуком разломились. Нет, он, конечно, попытался отпрыгнуть, увернуться, только тщетно. Восемь фонтанов, бьющих на метр вверх широким веером брызг не дали ему никаких шансов остаться сухим. Удалившись от камней-предателей на безопасное расстояние, гном остановился, принюхался, и его лицо вытянулось от удивления.

- Восемь парфюмов, высшей пробы, - пояснил, мерзко хихикая, старикашка, - самые лучшие и стойкие ароматы для него не пожалели.

А вот папочка гном, похоже, сейчас доброго удара в челюсть для него не пожалеет. Одного удара старикашке вполне достаточно будет, чтобы перестать портить жизнь окружающим.