38

Канцлер Вентаксис

В тот миг Печаль поняла, что он сделает ради победы все и даже больше. Что он играл в это так давно, что не принимал мысль о поражении. Любой ценой он продолжит бросать кости, пока не выиграет.

— Не расстраивайся так, дорогуша, — мягко сказал он. — Скажи «да», и все будет хорошо.

Печаль повернулась к нему, рот не слушался от отчаяния, истерика кипела в ней. Это не может происходить, не может…

— Я никому не расскажу о тебе и моем сыне. Или что ты не могла участвовать в выборах. Или что лорд Дэй тринадцать лет врал стране и прикрывал преступление первой леди-вдовы. Взамен, когда ты победишь завтра, ты оставишь меня послом. Ты настоишь на этом. И через пару месяцев я раскрою заговор Бейрама Мизила, готового свергнуть тебя, и ты наградишь меня землями. Всеми Северными болотами.

— Но народ…

— Печаль, думаешь, мне есть дело до раннонцев? — сказал Веспус. — Я не показал, что мне плевать, как я получу землю, лишь бы она была у меня? Сама решай, как это произойдет. Придумай болезнь, устрой карантин, предложи людям переехать. Закрой школы, больницы, рабочие места, и им придется переехать. Мне все равно.

Печаль лишь покачала головой. Она не могла, она обещала все улучшить…

— Может, я подслащу дело. Брошу тебе сына. Он вернется со мной, и вы сможете вернуть свои ночи.

Печаль задыхалась.

— Он не будет возражать, — рявкнул Веспус. — Он скорее сделает себя подстилкой для тебя, чем чем-то еще. И ты не будешь возражать… я так думаю.

Кровь Печали кипела от его слов, от стыда и ярости, что он знал, как сильно она пристрастилась к избавлению от боли, что приходило с касаниями Расмуса. Она решила, что пришла пора бросить последнюю карту. Сейчас или никогда. У нее больше ничего не было.

— Я знаю, что вы принесли Ламентию в Раннон, — сказала она, стараясь говорить ровно. — Я знаю, что она появляется, когда испаряется Звездная вода. Я все знаю.

— Да? Скажи, как я дал Ламентию в руки канцлеру, пока был в Рилле при дворе королевы или у себя на ферме?

— У вас был агент, — предположила Печаль.

Веспус закатил глаза.

— Очевидно. Кто? Давай, Печаль… Кто прибыл в Зимний дворец через месяцы после моего ухода, и тогда появилась Ламентия… есть догадки? Твоя семья давным-давно убила его, когда они захватили власть. Если бы не Вентаксисы, он был бы принцем или герцогом. И… он лично ненавидит тебя после того, как ты заперла его, а его жена умерла.

Бальтазар. Конечно. Он появился из ниоткуда, завоевал ее отца почти за ночь. Ламентией. Как она не увидела? Как не поняли Шарон и ее бабушка?

— Он долго ждал, чтобы отомстить твоей семье.

Печаль посмотрела в глаза Веспусу:

— Я это раскрою. Я скажу, что вы сочинили ложь обо мне, о моей бабушке, потому что я раскрыла правду о Ламентии. Я заставлю Бальтазара признаться. Все узнают, что последний канцлер умер из-за вас.

— Никто не обвинит меня в этом, Печаль, — оскалился Веспус. — Его ненавидели. И если ты это сделаешь, придется признаться, что ты все время знала о Ламентии. Как и твоя бабушка. И Йеденват. Придется признаться, что вы скрывали зависимость канцлера, пока стража порядка бушевала, и Раннон рушился. Всем плевать, откуда пришла смерть. Или как я это сделал, хотя был в Рилле. Они будут жечь твои дворцы, убивать аристократов. Снова. Это уже началось, да? Сыновья Раннона… Они скажут, что мы обречены переживать снова прошлое, — его улыбка была наглой. Торжествующей.

У нее не было выбора.