Подобно фамильному склепу этот дом, с его арками и белой полоской карниза на фронтоне, с его чудесными летящими лестницами, с запахами воска и сухих лепестков, был более прочным и долговечным, чем его обитатели. Беатрис остро чувствовала и переживала все это. Не так давно ее отец сказал, что он стал богатым, настолько богатым, что может купить ей любую вещь, которую она захочет. Но он мыслил в категориях одежды и драгоценностей, экипажа или пары серых лошадей, отдыха за границей, как, например, в том месте на французской Ривьере, где проводил время принц Уэльский и которое было очень популярно.

Но если бы она сказала, что хочет только одну вещь, – дом, подобный Овертон Хаузу, – последовал бы взрыв хохота. Такой дом не мог купить даже наживший богатство миллионер. Ему нужно было бы жениться на ком-нибудь из обитателей этого дома, чтобы войти туда.

Не исключено, что мать в своих амбициозных мечтах воображала, как Беатрис станет женой Овертона и родит детей Овертонов (и со временем обретет вечный покой в прочном склепе).

Однако у Беатрис был упрямый характер. В течение всего чаепития на дне рождения Каролины, где она чувствовала себя, как золотая рыбка в ледяных водах полюса, она забавлялась мыслью, что будет жить в этом прелестном доме. С удовольствием пребывая в мире фантазии, она решила, пока она здесь по крайней мере осмотреть дом более тщательно.

Когда они кончили пить чай, Каролина попросила своих гостей снова отправиться в сад, а Беатрис осторожно пробралась назад. Вскоре она незаметно проскользнула в дом и впорхнула на чарующе летящую лестницу, за поворотом которой находился коридор, ведущий наверх.

Если она встретит кого-нибудь, то скажет, что ищет ванную комнату.

Лестница была покрыта бледно-зеленой ковровой дорожкой, которая простиралась вдоль лестничной площадки наверх. По ней было приятно идти, как по хорошо подстриженной лужайке. На стенах вдоль лестницы висели портреты умерших и уехавших Овертонов, одетых в великолепные военные мундиры или морскую форму; стены были оклеены обоями с очаровательным рисунком, изображавшим листья и ветки в тех же тонах, что и ковровая дорожка. Солнце светило сквозь окна на другом конце коридора, создавая впечатление света, проникающего сквозь листву в лесу.

Все двери были закрыты. Что скрывалось за этими дверями? Желтая гостиная находилась на нижнем этаже, но одна из этих дверей должна была вести в зеркальную комнату. Сердце Беатрис тревожно билось из-за ее безрассудства, ее осенила дикая догадка, и она открыла дверь справа.

Тотчас же из темноты раздался грозный голос:

– Какого дьявола! Что вам нужно?!

Отпрыгнув с перепугу, Беатрис собралась исчезнуть, но последовала команда вернуться.

– Вы новая служанка? Вас послала моя жена? Беатрис, стоя в дверном проеме, прищурила глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Она стала различать предметы и увидела джентльмена с красным лицом, сидящего в ночной рубашке на огромной кровати.

Джентльмен вставил монокль в левый глаз, чтобы лучше рассмотреть своего визитера. Похоже, он обладал очень скверным характером: светло-голубые глаза остро вспыхивали, так же как стекло, вставленное между веками.

Беатрис испугалась, поняв, что она попала в спальню генерала и что он сидит на кровати в ночной рубашке. Она не могла бы сильнее смутиться, даже если бы увидела его голым. Ничего более ужасного она не могла совершить!

– Итак, скажите мне, девочка, кто вы?

– Извините меня, сэр, я искала только ванную комнату…

Затем, частично придя в себя от шока, что этот вселяющий ужас старик все еще думает, будто она служанка, Беатрис вздернула подбородок.

– Я одна из подруг вашей дочери, – сказала она, – и не понимаю, как вы могли ошибиться, приняв меня за служанку.

Наступила тишина, и это дало Беатрис время подготовиться к тому, что сейчас последует новая вспышка гнева.